Цвет боли. Красный

Пока я помогаю хозяину дома Торстену накрыть на стол, Инга что-то тихонько говорит и говорит Ларсу, тот слушает с непроницаемым видом, но его глаза, не отрываясь, смотрят на меня.

А потом мы сидим, разговаривая обо всем на свете, и мне кажется, что я всю жизнь знаю этих людей.

— Бабушке бы очень понравилось у вас.

За это время Бой тихонько-тихонько, двигаясь по сантиметру, подобрался ко мне и уселся почти вплотную. Заметив это, Ларс хохочет:

— Вы посмотрите на этого хитреца!

Бой честно смотрит ему в глаза, мол, я ничего, Линн же не против. Я кладу руку на шею собаки, словно беря Боя под свою защиту, тот тихонько взвизгивает от избытка чувств. Теперь смеются все.

— Сиди уж!

В ответ раздается «Гав!», от которого я подскакиваю на месте.

— Только молча! — приказывает Инга, и Бой сконфуженно опускает голову.

Так хорошо мне бывает только у бабушки, когда папа возвращается из очередной поездки.

Когда приходит время возвращаться домой, Инга подзывает меня к себе, теперь Ларс стоит в стороне и наблюдает, как Инга беседует со мной.

— Я слепа, девочка, так давно, что не помню, как выглядят солнечные блики на воде, но я вижу сердцем. Вам с Ларсом повезло, что вы встретились. Ты любишь его… Не возражай, это так, и ты это знаешь. Он любит тебя, даже если не говорил пока этого. Знаешь, вы будете вместе, но перенесете столько трудностей, что временами будет казаться, что это невозможно. Но запомни: Бог не дает человеку испытания, которые тот не способен вынести. За счастье нужно платить, чем оно дороже достается, тем большим будет. Ты только верь Ларсу, тебе он не опасен. Иди, и будьте счастливы…

— Спасибо…

Бой провожает нас примерно до того места, где встретил, я снова долго тереблю его за ушами, потом целую в нос и отпускаю. Собака с восторженным лаем мчится обратно домой. Ларс возмущенно фыркает:

— Нет, вы на него посмотрите, мне даже «до свиданья» не сказал! Предатель.

Издали несется мощное «Гав!», «предатель» вспомнил и попрощался.

— Что тебе сказала Инга?

— Вот еще! Ты же мне не говоришь, что она тебе сказала.

— Она сказала, что ты меня любишь, — в глазах Ларса вызов. В ответ я пожимаю плечами:

— Мне тоже.

— Инга не ошибается…

— А еще она сказала, что нам с тобой предстоит много почти невозможных трудностей.

— Линн, ты испугалась?

— У меня такое же предчувствие.

Он обнимает меня, прижимает к себе, словно желая защитить от всех бед и невзгод на свете:

— Ничего плохого не случится, девочка. Ты только люби меня. Просто люби, с остальным я справлюсь сам.

Хочется крикнуть:

— С чем остальным, Ларс?!

Но я молчу, боясь спугнуть птицу счастья, которая села совсем рядышком на дерево и прикидывает, стоит ли опускаться нам на плечи.

Свет в доме горит во многих окнах. Ларс морщится:

— Явился…

— Кто?

— Сейчас увидишь.

Что-то неуловимо изменилось, Ларс, только что бывший мягким и ласковым, внезапно напрягся, стал жестче даже по отношению ко мне.

* * *

Опрошены все, кто только умеет разговаривать в округе, сняты все отпечатки пальцев, выверено поминутно, пошагово то, что происходило. Даг и Фрида знали об убийстве Кайсы Стринберг все, кроме главного — кто это сделал.

Ни фоторобот, ни фотографии красавца Ларса Юханссона никто не признал. Нет, таких не видели. Вангер умудрился даже прокрутить для Карин запись беседы с Ларсом Юханссоном, но та мотала головой:

— Нет, мужского голоса не слышала вообще, только женский.

За телом Кайсы приехал отец, много не разговаривал, оформил бумаги, все подписал и отбыл. Он даже не задавал вопросов о том, как дочь убили, то ли знал подробности от старшей, то ли ему просто все равно. Сестра погибшей словно в воду канула, как появилась тогда, наговорив кучу всякого и дав телефон морга, так и не появлялась. Да и зачем, если Кайсу кремировали и увезли в далекий Боден.