Цвет боли: Латекс

Бритт знала, что Густав постоянно разъезжал, что-то или кого-то куда-то доставлял, во всяком случае, короткие фразы, которые она могла уловить во время разговора Густава по телефону, свидетельствовали об этом. А про ролики сказала потому, что однажды, проснувшись посреди ночи, увидела, как Густав сидит в гостиной за компьютером, вернее, двумя сразу и что-то редактирует. Он не позволил заглянуть на экран, утащив ее в постель, больше Бритт эти ноутбуки в доме не видела.

Бритт не считали убийцей, но ее считали причастной к убийству либо свидетельницей, не желающей давать правдивые показания. Конечно, вдову трудно обвинить, может упереться и как попугай твердить, что ничего не видела и не слышала. Возможно, не видела, но слышать должна была обязательно.

Густав не нравился Дагу Вангеру никогда, они знакомы не так давно, с тех пор как Густав вошел сначала в жизнь бывшей напарницы Вангера Фриды, а потом женился на Бритт. Уже то, что он сначала спал и почти свел с ума спокойную Фриду, очаровав ее БДСМ-фокусами, и вдруг переключился на ее подругу Бритт, не делало Густава для Дага симпатичней.

Бритт американка, приехавшая учиться дизайну в Стокгольм. Вроде ее мать родилась в Швеции, но еще девочкой переехала с родителями в Калифорнию. Бритт и Линн вместе снимали квартирку на Седермальме, а потом после увольнения из Управления к ним присоединилась Фрида Волер. Об этом увольнении Вангер до сих пор сожалел, ведь Фрида была его напарницей и дочерью его погибшего наставника, а он в один далеко не прекрасный момент не поверил Фриде, приняв ее за «крота», окопавшегося в Управлении.

Фрида уволилась и открыла с помощью богача Ларса Юханссона частное сыскное агентство.

Эта компания – Линн, Бритт и Ларс, а с ними и Фрида, пережила многое, вокруг них последние пару лет кровь лилась просто рекой. И вот теперь, когда все успокоилось, такой кошмар.

Будучи знакомым, пусть и не близким, погибшего и его супруги, Даг действительно не мог вести это дело и постарался, чтобы оно попало в руки Лайфу Петерсену, новому в Управлении сотруднику, не наслышанному о кровавых делах банды, снимавшей снафф-видео, – реальные пытки и смерть людей. Членов этой банды уничтожали больше двух лет, причем, Юханссоны и те, кто их окружал, постоянно оказывались в центре событий.

И когда стало казаться, что все завершено, последний член банды уничтожен, снафф-видео появилось в Сети снова. Уже доказано, что ни Юханссоны, ни кто-то рядом с ними к этому видео не имеют никакого отношения, но тот, кто давно работает в Управлении не испытывать на себе давление того дела не мог. Петерсен мог, он в Управлении совсем недавно.

Даг не поверил Бритт в том, что ничего не слышала. Могла не видеть, но не услышать, что мужа режут и в доме что-то ищут… Почему она скрывает? Что знает и не желает говорить?

Лайф Петерсен бил копытом землю в желании немедленно раскрыть это дело, чтобы доказать, что его не зря перевели из скромного провинциального отделения близ финской границы, где всех преступлений за год и десятка не наберется, причем, не страшней кражи чужого велосипеда с целью прокатиться или пьяной драки с выбитым зубом, в столичный отдел, да еще какой! Заниматься раскрытием серьезных преступлений… кто из следователей об этом не мечтает?

Стараясь накопать что-то серьезное, он перевернул дом не хуже преступников, пожалуй, даже основательней. Если там и оставался какой-то порядок вне комнаты, где совершено убийство, то теперь не осталось и его. Остаток ночи бедолага просидел в Интернете, разыскивая всевозможные материалы о БДСМ, и к утру без объяснений Вангера знал для чего предназначено то или иное приспособление.

Лайф буквально раздваивался, с одной стороны, ему претили все эти игрушки извращенцев, как считал строгий блюститель порядка, родившийся и выросший в настоящей глуши и воспитанный в строгих традициях, где все позы, кроме миссионерской, считались пощечиной морали. С другой – Петерсен ловил себя на том, что хочется попробовать самому.

Улучив момент, он брал в руки флоггер или плеть, примериваясь то к распятию, на котором еще сохранились следы крови, то к козлам, представляя там и там обнаженную женскую фигуру. Приходилось признавать, что что-то в этом есть.

Тех, кого называли Топами, Лайф еще понимал, но как понять женщину, готовую терпеть боль и страх. Они-то ради чего?

Теория отвечала: чтобы доставить удовольствие своему верхнему и испытать его от подчинения.

Петерсен проходился маленькой плеткой по своей ноге и начинал сомневаться, что боль можно терпеть ради чьего-то удовольствия. Ради спасения жизни, наверное, но удовольствия?..

В общем, он совершенно не понимал вдову, а потому не мог заставить себя поверить в ее непричастность, вернее, в то, что она не сидела в ванной тихо как мышь, пока резали мужа. Наверняка радовалась, что кто-то мстит. Потому и член откромсали под корень.

Оп-па!

Отрезанный член подсказал Лайфу версию, он метнулся к Вангеру:

– Даг, а что если его убила какая-нибудь женщина, которую он бросил?! Убитый с этой своей вдовой недавно же поженились, так?

Даг кивнул: