Цвет боли: шелк

Нет, не это главное. Страшно то, что она, так рвавшаяся в замок и желавшая переплюнуть Линн, теперь здесь, однако это совсем не похоже на ожидания. Неужели Линн прошла через такое же? Неужели надо так дорого заплатить, чтобы стать Юханссон?

Петра чувствовала, что не готова к такой оплате. Она уже согласна отказаться от любых притязаний на наследство Жаклин, от всего, только бы ее вернули в ее квартиру и оставили в покое.

А вдруг это подстроено Линн? Вдруг неожиданную наследницу таким образом вынуждают отказаться от задуманного?

Петра попыталась объяснить, что готова отказаться от своих прав и без особого принуждения, он расхохотался:

— Кто тебя спрашивает? Ты хотела жесткий секс и БДСМ-прибамбасы? Ты их получила. Никогда не шути с мужчиной: можешь получить куда больше, чем просишь, и не в такой форме.

— Я уже поняла, достаточно.

— Кому? Мне недостаточно, мне нравится, когда ты дергаешься в оргазме. А ну вылезай и вытирайся! Быстро!

— Зачем?

— Продолжим. Поторопись, у меня не так много времени, нужно уезжать.

— Мне тоже?

— Тебе? Нет, дорогая, ты останешься здесь. Ты очень хотела быть Юханссон и занять место Жаклин? Вот, — он повел рукой вокруг, — заняла. Здесь жила Жаклин. БДСМ, правда, не занималась, но ведь ты и на Линн хочешь быть похожей, правда?

— Я домой хочу.

В ответ только смех.

Петра вдруг отчетливо поняла, что ее не ждет ничего хорошего, после издевательств он едва ли отпустит, боясь, что может выдать.

А дальше был кошмар. Из-за плотно закрытых снаружи жалюзи (остались после Жаклин, которая пряталась от солнца) в комнате либо темно, либо, когда приходил он, зажигались светильники. Сколько прошло времени, куда он уходил и уходил ли вообще, как надолго?.. Она не понимала уже ничего.

Боль, свет, тьма, бесконечный оргазм, снова боль, причем уже повсюду: на спине и ягодицах от плети, внутри от бесконечного проникновения, в суставах от поднятых или раскинутых рук и ног… Если бы он смазал все пострадавшие места и просто оставил ее в покое, пары дней хватило, чтобы прийти в себя и еще пары недель, чтобы залечить раны. Петра уже проходила нечто подобное в клубе с Адлером, но тогда кошмар длился недолго и она точно знала, что чем покорнее будет терпеть, тем скорее все прекратится.

Здесь тоже терпела покорно, умоляя, чтобы поскорее закончилось. И понимала, какой будет конец.

— Лучше убей меня, — просила она.

Он смеялся:

— Я не убийца. Наоборот, я выполняю твои желания. Хотела попасть в замок — попала, хотела на место Жаклин — ты здесь, хотела порку и секс — получила. Что еще?

— Но ведь меня будут искать и найдут.

— Уже ищут. И, наверное, найдут, но только вряд ли к этому времени ты сможешь что-то рассказать. Слишком много удовольствия тоже вредно.

Петра пыталась уговорить, обещала, что никому не скажет ни слова, прекратит претендовать на наследство и имя Юханссон, что уедет так далеко, как только возможно, хоть в Африку, хоть в Австралию. Он хохотал в ответ.

Пыталась разозлить настолько, чтобы убил в ярости. Не получалось — все поняв, он лишь смеялся.

Мучения продолжались, наступил момент, когда ей стало все равно, осталось единственное желание — забиться в уголок и умереть.

Сколько прошло часов, дней, месяцев, Петра не представляла, внутри билась одна мысль: скорее бы все закончилось! И уже неважно как, даже смерть была бы освобождением, а потому желанна.

— Вангер слушает.

Даг смертельно устал от начальственных обязанностей, от того, что в яркий летний день, когда так хочется к воде, приходится сидеть в Управлении, заполняя бумаги и решая дурацкие административные вопросы. И делать это приходилось помимо собственной следовательской работы. Вангер не мог дождаться, когда же закончится этот месяц, когда Оке, нынешний начальник отдела, вернется из отпуска.

Мысленно он уже не раз клялся:

— Да чтоб я еще!.. Да ни за что!.. Да никогда!..

Вот и сейчас, когда столько навалилось своего, звонит небось кто-то с ерундой вроде просьбы отсутствовать завтра, потому что…

Нет, это не сотрудник, но не лучше. Звонил Андреас Флинт с сообщением, что его дочери третий день нет дома! И это о Петре, которая, судя по отзывам, вообще никогда мать с отцом, пусть и приемных, о своих отлучках в известность не ставила.

Ему, видите ли, неспокойно!

— Андреас, за окно посмотрите. Погода лучше не придумаешь. Укатила ваша Петра отдыхать с друзьями, а телефон дома забыла.

— Нет, она звонила и сказала, что встретила друга, а потому придет поздно.

— Вот и я о том же! — взвыл Вангер, поворачиваясь к вентилятору боком, чтоб обдувал равномерно.

Флинт начал злиться:

— Я чувствую, что что-то случилось.

— Поступали какие-то требования о выкупе или угрозы?

— Нет, но Петра прислала сообщение, что мобильник садится, когда зарядит, позвонит.

— Так ждите, когда зарядит.

— Вангер, за три дня можно бы зарядить.

Даг вздохнул: три дня это серьезно, придется принимать меры. Но почему он?

— Подайте заявление в полицию своего района, у вас же не Кунгсхольмен?