Цвет боли: шелк

Ларс мог бы рассказать, что не происходит ничего особенного, просто нашли труп Торстейна, в остальном все как всегда. Но он понимал, что последуют вопросы, ответить на которые, не беспокоя Линн, он не сможет, потому поспешил отговориться занятостью. Ларс просто не понимал, что, скрывая что-то, не только рождает новые подозрения, но и дает Линн повод для серьезного беспокойства.

Его забота и попытки что-то скрыть вовсе не из-за недоверия, а из желания не беспокоить, приводила к плачевному результату — Линн беспокоилась все сильнее и не доверяла тоже.

Единожды солгав, кто же тебе поверит?

А Ларс лгал не единожды. Не лгал, просто недоговаривал, но это сродни лжи и очень похоже на недоверие. Недоверие способно убить многое, тем более испортить отношения.

Об этом Линн размышляла в самолете по пути в стокгольмский Арланда.

Сколько раз за пару лет отношений с Ларсом она мысленно ругала его за такое недоверие! Не доверяет, значит, не считает равной, а быть игрушкой даже для самого красивого мужчины в мире с умопомрачительными глазами стального цвета Линн не могла. И маленькая Мари не остановила бы, пойми она, что за недоверием Ларса скрывается нечто большее.

Линн не стала обращать внимание Свена на автора фотографии и короткой заметки — Карин Персон. Эта девушка однажды едва не разрушила их с Ларсом союз, вломившись в него и рассказав всему свету (попросту разместив в своем блоге) историю о своем с Ларсом романе. Все это оказалось ложью, но доставило много неприятных даже не минут — часов и дней самой Линн.

После очередной выходки Карин, главный редактор глянцевого издания, принадлежавшего Ларсу, была уволена. Теперь работала в другом месте.

Откуда Карин могла узнать о трупе, Торстейне и тайнах Ларса? Ответ легко напрашивался сам собой — только от Ларса. Неужели их связь не была ее выдумкой и продолжается до сих пор?

От альпийского спокойствия, навеянного берегами швейцарского озера, не осталось и следа. Помимо простых опасений за жизнь любимого снова нахлынули ревность и сомнения. Линн чувствовала, что должна быть там и сама во всем разобраться.

Неужели они тогда вытащили на свет не все секреты, не всех скелетов из многочисленных шкафов Ларса Юханссона? Это ужасно…

Сидевшая в соседнем кресле женщина участливо заглянула в лицо:

— Боитесь летать? Я тоже…

Лучше бы Линн сидела, закрыв глаза маской для сна! Потому что последовал подробный рассказ обо всех мыслимых и немыслимых происшествиях в воздухе, гибели или чудесном спасении пассажиров. Дама оказалась из религиозной организации, отвязаться от нее невозможно, пришлось слушать.

Линн пыталась сделать вид, что дремлет, тогда следовало похлопывание по руке:

— А вот еще, послушайте!

И все же не вынесла, попросила:

— Фру, вы мне мешаете.

Дама не поняла, решила, что ограничивает пространство, наваливаясь на плечо Линн всем телом, поспешно отодвинулась, извинившись, но невыносимую болтовню не прекратила. Линн сделала знак стюардессе, та уже все поняла и сама:

— Вы можете перейти в кресло на два ряда впереди.

— Благодарю.

Проповедница обиделась, заметив вслед Линн, что именно таким обычно не везет с мужчинами. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Стоило сесть на новое место, как объявился сочувствующий. Сосед наклонился к Линн и поинтересовался:

— Это вас она так мучила?

Грозила новая порция невыносимой болтовни, потому Линн быстро натянула маску, прикрыла глаза и постаралась отключиться. Она действительно задремала и проснулась, когда самолет уже заходил на посадку.

Наружное наблюдение за Мартином Юханссоном доложило, что Ларс Юханссон привез в свою квартиру Петру!

Вангер ахнул:

— Когда?!

— Только что, Даг.

— Следите за входом и слушайте внимательно, я сейчас буду.

Наблюдатель хмыкнул: от Управления до «Квартала жаворонков» неблизко, хотя и недалеко. Он зря насмехался: Вангер оказался буквально в трех шагах на Оденгатан, но направлялся в сторону моста. Развернувшись возле библиотеки, заметил впереди поворачивающую со Свеаваген красную машину. В Стокгольме не так много красных «Феррари», неужели Линн, но она же в Швейцарии? Догнать не удалось, для него зажегся красный свет, но Вангер мог не сомневаться, куда следует красная «Феррари», почти сразу получил подтверждение:

— Даг, кажется, там еще одна гостья. Это жена Ларса. Оп-ля! Попался голубчик. Сейчас будут семейные разборки.

Ларс не знал, что жена вернулась. Линн сделала это, увидев фотографии Торстейна в газетах. Значит, Торстейн погиб еще тогда, зачем же Ларс отправил их так далеко? Мари осталась с Осе и Свеном под присмотром Моны, а сама Линн бросилась в аэропорт:

— У Ларса что-то не так!

По пути из аэропорта Арланда Линн завернула в Каролинский госпиталь, где теперь находилась Петра. Улыбчивая администратор даже не стала заглядывать в данные, ответила сразу:

— Петру Флинт увез молодой человек.

Линн не могла поверить своим ушам. Андреаса Флинта назвать молодым человеком язык бы не повернулся.

— Кто увез?!

— Ларс Юханссон, — терпеливо повторила администратор, — ему разрешили. И Петра на него хорошо реагирует в отличие от остальных.

— Когда?