Цвет черемухи

- Да. Мне кажется, я сейчас упаду и буду долго спать... И просто не знаю, как проснусь... Очень будет страшно проснуться. Это невозможно осознать... Моя бабушка сейчас лежит в земле... И никогда... Я никогда ее больше не увижу! Знаешь, я очень люблю маму. Я люблю ее меньше, чем отца, но я ее очень люблю! Это я нарочно так с ней. Иначе она будет плакать и плакать. И отец ее любит. Она очень нежная... Вот, Егор, выходит, что смерть все-таки есть. А я не очень в нее верила. Приходит, Егор, такой момент... Вот и ко мне пришло это время. Когда я вернулась с кладбища, поняла, что больше никого у меня нет! Есть, конечно, ты, но... Ты не мой!.. Хотя ты мой... Я не могу, не могу! - Надя уткнулась в подушку.

Сомов подошел и положил ей руки на плечи:

- Успокойся.

- Ах, Егор, вместо счастья я даю людям только горе! Это нестерпимо больно! Иди, иначе я опять...

Но Сомов подошел ближе:

- Надюша... Ты мне только скажи, и я сделаю так, как ты захочешь.

- Я знаю... - Надя вдруг улыбнулась Сомову. - Я знаю, Егор! Я это сейчас поняла. Главное, что я люблю! Я, не кто-нибудь другой! А любовь это и есть Бог... Я люблю! Я способна любить, а значит, верить и веровать! Это счастье... Наверное, грех сегодня так говорить. Но я говорю то, что думаю...

Когда Сомов простился и вышел, была ночь. Спать не хотелось, в доме было жарко оттого, что целый день готовили. Уходя, он заглянул к Лукерье:

- Теть, я пройдусь...

- Иди, иди, а то уж шибко жарко!

Сомов вышел на темный двор. Виляя белым хвостом, выскочил Бобка.

- Где же ты обитаешь, друг сердечный? - Сомов поерошил собаку и вышел.

Спустившись к реке, он ощутил прохладу. Стояла середина лета. Над землей холодно горел Млечный Путь. Его сияние надолго притягивало глаз. Сомов пошел вверх по реке, прямо по гальке, которая звонко, с каким-то щебетом скользила под ногами. Не доходя до старой мельницы, он увидел костер и пошел на огонь. У костра сидели трое. Двоих он узнал сразу - Розу и Семена Бляхина. Третий Яшка-паромщик. Сомов подошел, поздоровался.

- Я тебя давно увидела, - хрипловато сказала Роза. Белое платье с нее Лукерья сняла, и теперь Роза была в новеньком - в клеточку.

- Сидим вот, - начал Бляхин, - а Яшка врет!

- Чё вру?! Чё вру?! - беспокойно заговорил Яков. - Точно я видел! Говорил он как-то неспокойно, отрывисто, точно лаял. - Гляжу, значится, гляжу, а она идет...

- Это он про Марью Истомину. Будто он душу ее видел, - пояснил Бляхин.

- Чё перебиваешь? Неинтересно - иди себе! - остановила Бляхина Роза.

Получив такую поддержку, Яшка продолжал увереннее:

- Идет-то прям отсель! - и он показал пальцем на белевшую в темноте церковь. - А темень - глаз коли! Темень-то темень, а я ее вижу! Думаю, может, перекреститься? Ведь я крещеный же! Потом думаю - не, не поможет! А она подходит, да молода-молода! В такое растерянье меня ввела, прямо до сердечного колотенья! - Маленькие черные глазки Яшки округлились. Шрам его стал багроветь, ноздри подергиваться. - И ладно бы, чё я ее вижу, и все, тако бывает со мной, а главно - я-то не выпивши, а пахнет кисло, как после сварки, вот она в чем, главна примета! Как она подошла, гляжу - Царица небесная, да то Надька, внучка ее! Ей-Богу, внучка! Она пальцем погрозила, на речку встала, прямо как на стекло, и пошла вверх, как навроде в Саяны подалась!

Яшка от своего рассказа сам мелко дрожал, и капли пота, как бусинки, блестели на его выгнутом казацком носу. Бляхин вскочил с места и побежал к реке. Слышно было, как он пьет воду, черпая ее горстями и шумно втягивая. Роза подвинулась к Сомову:

- Около вас посижу. Страшно тут с имя! Они прям как черти! И чё бесятся?

Вернулся Бляхин, рукавом вытирая лицо.

- Вы, как человек образованный, поймете, что происходит все оттого, что Яшка пьяница, - начал Бляхин, возбужденно чиркая о палец. - Ты зачем говоришь об этом? - повернулся он к Яшке. - Ты меня пугаешь? Меня?! А я не боюсь! Я вот сижу с человеком образованным, он мне все объяснит! Скажите, отчего она пахла сваркой?

- Я не знаю, - признался Сомов.

Яшка захохотал высоко, по-женски. Хохот его разнесся по реке эхом.

- Он видел, видел! - затараторила Роза. - Он и чертей видит! У, козлина проклятый! - Роза высунула язык и стала дразнить Яшку.

Тот встал на четвереньки и, выпучив глаза, зарычал на Розу. Она взвизгнула и пнула его в лицо. Яшка свалился. Роза стремглав исчезла в темноте. Из темноты донесся ее дикий вопль:

- Егорий! Егорий! Приезжий! Он Надю видел! Надьку! - Хриплый голос ее был пронзителен и дик.

Поднявшийся Яшка теперь кинулся, дразнясь, на Бляхина. Обхватив друг друга, они повалились. Сомов расшвырял их в сторону, и они сразу присмирели.

- Теперь забегается до полусмерти, - сказал Бляхин о Розе.

Сомов прислушался, но кругом было тихо. Посидев еще с полчаса с притихшими мужиками, он, не прощаясь, поднялся и пошел прочь.