Цвет дали

Они вышли из джунглей и под проливным дождем подошли к самой воде. Лодка, спущенная с корабля, помчалась к ним по серой воде. Она причалила к берегу, и сидевшие в ней люди вышли на песок.

— Привет! — сказал Моуки на стандартном письменном языке кожи. — Меня зовут Моуки. А вы кто такие?

— Он знает стандартный! — воскликнул один из членов экипажа шлюпки. На его лице проступило выражение удивления, смешанного с недоверием.

Джуна кивнула.

— Моуки — мой бейми. Я учила его письменному стандартному языку.

— Значит, это ваш приемный сын? — сказал матрос. Потом наклонился к Моуки и произнес внятно: — Привет, Моуки, меня зовут Брюс Боулс. Рад познакомиться.

— Привет, Брюс. Я тоже рад тебя видеть, — ответил тот на стандартном.

— Какой симпатяга, — сказал Брюс Джуне. И протянул руку. — Мы можем пожать друг другу руки?

Моуки взглянул на Джуну, вопросительно подняв уши. Джуна объяснила ему, что означает рукопожатие. Он кивнул и протянул свою руку, которую Брюс осторожно заключил в свою огромную ладонь в защитной перчатке. Потом он засмеялся и похлопал Моуки по голове. Джуна прямо ощетинилась от подобной фамильярности.

Вперед вышел Укатонен.

— Меня зовут Укатонен, — сказал он на стандартном и протянул руку.

Моряк пожал руку энкара.

— Рад познакомиться, — сказал он.

Джуна улыбнулась и перевела.

— А это Анитонен, — сказал Укатонен на стандартном языке кожи. Брюс обменялся рукопожатием и с Анитонен.

— А почему он не дотронулся до моей головы? — спросила Анитонен.

— Он отнесся к Моуки как к ребенку. Иногда люди так обращаются с детьми. Это способ выказать симпатию.

— О чем они говорят? — спросил заинтересованный Брюс.

— Они хотят знать, почему вы их не похлопали по голове, как Моуки.

Брюс расхохотался.

— Ох, кажется, я свалял дурака, правда?

Джуна пожала плечами, ей вдруг понравился этот большой плотный человек.

— Не больше чем я, когда встретилась с ними впервые. Между прочим, Моуки почти столько же лет, как и вам.

— Не может быть! Он же выглядит ребенком.

— Он и есть ребенок, хотя ему около тридцати. — Она покачала головой, вспоминая. — Он настроился на то, что я должна его усыновить. Выбор был — или он умрет, или я умру от старости, пока он все еще будет ребенком.

— Я читал выдержки из вашего доклада, — сказал Брюс. — Трудно поверить, что они могут быть так жестоки со своими малышами.

— Для них это норма, да и просто такова необходимость, — ответила Джуна. — И все же видеть это тяжело.

— О чем вы говорите? — спросила Анитонен.

Джуна коротко изложила им смысл своего разговора, сочтя за благо смягчить некоторые критические соображения Брюса.

— Экая любопытная штука, — сказал Брюс. — Я говорю о том, как вы меняете свой цвет при разговоре. А как это ощущается?

Джуна стала темно-коричневой от стыда и отвернулась.

— Не знаю. А что чувствуете вы, когда двигаете рукой?

— Извините, я не предполагал, что вгоню вас в краску. Но это так красиво… и, ну знаете, странно. А получается у вас великолепно.

Джуна подняла глаза и встретила его взгляд. У Брюса глаза были большие, карие, одновременно грустные и серьезные. И голос приятный — глубокий и звучный. Она почувствовала, как золотой блеск прошел у нее по спине. Оглянувшись, она заметила, что уши Анитонен вопросительно подняты. Она снова вспыхнула от стыда.

— Эй, Брюс, пора отваливать, — крикнул кто-то из экипажа. — Время идет к обеду, а эти дуболомы не оставят нам ни крошки.

Джуна кивнула, она была просто счастлива, что их прервали. Да и ее желудок уже урчал от голода.

— Мне стыдно, что я вас так задержала. — Она повернулась и обняла Моуки. — Мне пора уходить, — сказала она на языке кожи.

Моуки отвернулся; от тоски он стал цвета штормового моря.

— Завтра увидимся, Моуки.

Он слегка посветлел и кивнул. Отпускал он ее неохотно.

— До свидания, Моуки, — сказал Брюс. — Приятно было познакомиться.

Джуна перевела слова Брюса и почувствовала к нему симпатию за то, что своим вмешательством он облегчил прощание.

— До свидания, Брюс, — ответил Моуки на стандартном. Он протянул руку для прощания.

Джуна повернулась и вошла в лодку.

— До завтра, — повторила она.

Тенду смотрели, как лодка отходит от берега. Цвет Моуки опять стал темно-серым, но вскоре бейми скрылся за стеной дождя.

— Видно, вам обоим трудно расставаться, — заметил Брюс. — Он напомнил мне моего племянника. Тому восемь исполнилось. — Он покачал головой. — Только тот мне скорее как сын. Не хватает его мне.

Джуна вспомнила собственного племянника Данана и поняла, что хотел сказать Брюс.

— Я очень люблю Моуки, — ответила она. — И рада, что Укатонен усыновит его. Надеюсь, из этого что-то получится. — И смигнула с ресниц слезы.

Брюс сжал ее плечо в знак молчаливого сочувствия, а затем вернулся к своим обязанностям. Джуна вглядывалась в берег. Она не видела ничего, кроме каких-то размытых темных пятен, которые вполне могли оказаться кучами мокрых водорослей. Моуки скрылся в потоках ливня.

28