Цвет дали

Анито взяла плод, сняла с него кожуру и стала есть с жадностью. Она окрасилась в яркий бирюзовый цвет и закрыла глаза, наслаждаясь сладостью плода. Какой-то новый, совершенно исключительный сорт. Надо обязательно сохранить семена. Она открыла глаза и увидела, что ее животное тоже ест. Анито с тревогой посмотрела на Укатонена, но он ничего не видел — переплетал ветки в дальнем конце гнезда. Поэтому Анито ничего не стала говорить твари — слишком была слаба, чтобы что-то запрещать.

Укатонен кончил вить гнездо и пригласил их внутрь. Анито устроилась возле кучи листьев; на коже — рябь привычной усталости. Наверняка могла бы проспать целый месяц. Укатонен сел рядом; шпоры подняты вверх, просит аллу-а.

С огромным усилием Анито стряхнула с себя дремоту. Руки казались тяжелее валунов. С трудом собрала она силы, чтобы взяться за руки и соединиться с энкаром. Ощущение присутствия Укатонена ворвалось в ее естество подобно течению быстрой реки. Оно подхватило Анито и понесло ее на своей стремнине. Даже Илто, ощущение присутствия которого было теплым, как солнце, и упорным, как дождь, не мог сравниться по силе с Укатоненом. Илто обучил ее читать внутри других живых существ, но никогда еще ей не удавалось с такой ясностью прочесть самое себя. Каждую клетку своего тела она видела с предельной четкостью. Анито не знала — следствие ли эта четкость изменений в ее организме, произведенных верраном, или искусства Укатонена?

Она расслабилась и позволила Укатонену удалить из ее крови усталость. После пяти дней одиноких блужданий в дебрях контакт с другим тенду был наслаждением. Анито даже не понимала, какой одинокой она была до тех пор, пока не ощутила в себе присутствия Укатонена. Но даже и сейчас ей было странно, что она находилась в аллу-а с тенду, который даже к ее деревне не имел отношения. Она соединялась с чужими бейми всего лишь несколько раз, когда деревня мигрировала. Но ей казалось, что все получалось не так, как надо — все равно что увидеть плод тумби на лиане яминей. Как и все непривычное, это пугало ее. С Укатоненом же все было совсем иначе — Анито была как бы заворожена, она даже не успела испугаться. У нее отсутствовал выбор, она просто подчинилась его могуществу.

Наконец Укатонен разорвал контакт. Потрясенная и опьяненная непреодолимой силой его духа, Анито несколько секунд была совершенно неподвижна и с трудом собирала разбежавшиеся мысли.

— Анито, с тобой все в порядке? — спросил Укатонен, кладя ей руку на плечо. В его словах был виден отсвет заботы. Анито дотронулась до руки энкара, чтобы успокоить его. От легкого смущения она полыхнула коричневым цветом.

— Сколь огромна сила твоего духа, эн, — сказала она.

К огромному удивлению Анито, энкар тоже побурел от смущения.

— Я слишком долго был одинок.

Не зная, что сказать, Анито покрылась темно-синей рябью, что имело целью успокоить энкара.

Укатонен протянул ей плод герамбена.

— Надо есть больше. Силы, которую я дал тебе, надолго не хватит. Тебе нужны еда и сон, чтобы восстановить здоровье.

Энкар принялся разделывать дичь, которую они застрелили. Он протягивал самые сочные куски Анито и ее животному все время, пока готовил трапезу. Анито ела до тех пор, пока живот не разболелся, но все равно беспокойство не исчезало, а чувство голода не покидало ее.

— Вот, — сказал он, порывшись в своем мешке и доставая оттуда большой лист йаррама. — Пожуй-ка это, тебе сразу станет лучше.

Анито отрицательно тряхнула головой, пораженная тем, какой деликатес он предлагает ей.

— Нет, мне и так хорошо, правда, совсем хорошо! — Невзирая на отказ, ноздри Анито трепетали, впитывая запах сухих водорослей; во рту копилась слюна.

— Ешь, ешь. Тебе это необходимо, а мы идем к берегу, где йаррам не такая уж редкость. Твой учитель должен был бы скормить тебе кучу йаррама и бибби. После веррана это просто необходимо.

Вся коричневая от смущения, Анито взяла лакомство. Нинто ведь положила ей в мешок пакетик йаррама в ночь перед их уходом в путь, но Анито спрятала его под грудой охотничьего снаряжения — ей было стыдно брать так много этого драгоценного продукта. Сейчас же она отломила кусок высушенной, похожей на кожу водоросли и принялась жевать его. Ее неутолимый голод исчез, и она сразу почувствовала себя, гораздо лучше, чем в последние дни.

— Расскажи мне о Нармоломе. Там главным старейшиной все еще Илто?

Кожа Анито стала каменно-серой.

— Он был моим ситиком. Умер, спасая жизнь вон той твари, — ответила она, показав на животное. Ее прежняя недоброжелательность вспыхнула, как молния, и Анито сама удивилась ее силе.

Укатонен дотронулся до ее руки костяшками пальцев.

— Мне горько слышать это. Илто был мудр. Из него вышел бы хороший энкар.

На коже Анито проступили символы отрицания.

— Он слишком сильно любил Нармолом и не мог его покинуть.

— Ты знаешь, кто заменит его?