Цвет ее глаз

– Верные граждане Азовского Союза, в этот трудный час я не мог не обратиться ко всем вам, – после неприлично затянувшейся паузы начал Герцог. – Многие из вас уже знают, что случилось в последние часы. Для остальных поясню – случилось предательство. Ряд гарнизонов северного сектора частично покинули свои позиции, в том числе бросив опорные пункты номер шесть и девять, периметр между ними, речной рубеж и некоторые располагающиеся западнее блокпосты, включая те, которые стояли у переправ. Также снято карантинное оцепление со сто сорок третьего кластера, перезагрузившегося сегодня утром, большая часть новеньких все еще остается на его территории, и вскоре почти все они переродятся. Вы могли слышать, что предатели объяснили свой поступок задержками выплаты жалования, но это не так, жалование если где-то и задерживалось, то лишь частично, что не доставляло проблем военнослужащим. Все вы знаете, что в боевых условиях не так просто обеспечивать бесперебойную работу финансового аппарата на удаленных рубежах, это обычное явление, и оно никогда не вызывало недовольство. Прямой подкуп офицерского и рядового состава – вот что произошло. Последний вскрытый нами заговор показал, что спецслужбы Черного Братства пустили корни среди некоторых слоев нашего руководства и, к сожалению, мы не успели оперативно выжечь эту скверну дочиста. Как вы должно быть помните, я неоднократно предупреждал о…

Да что же это такое – меня чуть в колесо не скрутило от стремительно накатившей тошноты, и перед глазами опять все расплылось. Должно быть мне противопоказано сидеть на подлокотниках в столь вычурной позе. Это, конечно, женственно, но, похоже, оказывает негативное давление на внутренние органы, так что лучше чуть расслабиться и повернуться немного по другому.

Вот так, теперь напряжения почти нет, да и дурнота отступила.

Задумываться над капризами организма некогда, я и так ухитрилась пропустить часть интригующего выступления, а Герцог продолжает и дальше рассказывать ужасно интересные вещи.

– …таким образом, враг сумел беспрепятственно выдвинуться к нашим внутренним стабам, провести ряд диверсий и атаковать ряд важных объектов мобильными диверсионными группами. Также имели место обстрелы ствольной артиллерией, в том числе ими подвергся Центральный стаб, есть жертвы и разрушения. Понимаю, что непросто после такого сохранять спокойствие, но уверяю, что поводов для волнения нет. Наша артиллерия оперативно накрыла колонны муров, по результатам предварительной разведки враг понес чудовищные потери в живой силе и технике, в данный момент он спешно отступает в восточном направлении. Только на подходе к шестому опорному пункту Братство оставило два танка, боевую машину пехоты, бронированный тягач, четыре укрепленных автомобиля и тяжелый бульдозер переделанный в инженерную машину разграждения. Часть этой техники мы сумеем восстановить или используем для пополнения запаса запчастей. Также контрбатарейные действия привели к тому, что враг потерял большую часть задействованной в бандитской вылазке артиллерии. Подразделения гвардии уже выдвинулись на передовые рубежи и прямо сейчас наносят сходящиеся удары по беспорядочно отступающим прихвостням внешников, им грозит неминуемое окружение и полное…

Да что же это такое?! Опять?! Я ведь по другому устроилась, никакого давления не может быть. Необъяснимая внезапно начинающаяся тошнота, а еще слабость, просто дикая слабость с полным отключением зрения и слуха. Тошнота неохотно отступает, но слабость не торопится последовать вслед за ней и даже хуже – продвигается дальше, стремясь превратить каждую жилку в рыхлый жгут из безвольной ваты.

Со мной что-то не так.

Слух частично вернулся, но слова Герцога стали странными, они будто из глубокого колодца доносятся и почти не задерживаются в моем сознании. Разве что отдельные обрывки получается осознать, причем сама не понимаю – зачем мне это надо.

Мне сейчас не до речей нашего главы, мне плохо, мне жутко плохо, мне так плохо, что словами невозможно передать. Мне нельзя здесь сидеть, мне надо постараться встать и выйти. Выйти отсюда, в этом немаленьком зале почему-то невыносимо душно и тесно.

Покинуть зал в разгар выступления главнокомандующего Азовского Союза – тот еще скандал, но до конца я вряд ли сумею досидеть.

– …таким образом, внутренним стабам совершенно ничего не грозит. Мы оперативно ликвидируем последствия измены вместе с прорвавшимися шайками, а затем нанесем ответный сокрушительный удар, используя строевые войска, гвардейские батальоны, наемников-рейдеров и вооруженные силы союзников, в том числе и новых. Вот-вот мы получим в свое распоряжение целую армию лучших воинов Призападной Цепи. Вы знаете, что у нас в последнее время возникали серьезные разногласия с этим проблемным регионом, но лучшее, что мы можем сделать перед лицом такой угрозы – позабыть о своих и чужих амбициях, выступить общим фронтом, ударить так, чтобы второго удара не потребовалось. И мы это непременно…