Цвет ее глаз

Судя по вороватому поведению старшей воспитательницы, это ее личная инициатива, такое не одобрит даже Селедка, а они в хороших отношениях. Я, как и все остальные, недолюбливала Ворону за местами раздражающую придирчивость, которую она нередко проявляла без малейшего повода и строго-официальное поведение, где нет места обычным разговорам. Но последние события показали, что она способна проявлять человеческое участие, и потому попробовала понаглеть.

– Госпожа Альбина, мне позволят проститься хотя бы с орхидеями моей группы?

– Боюсь, что нет. Ты сама понимаешь, что им пришлось понервничать, причем не один раз, все это плохо сказалось на их настроении. Госпожа Эсмеральда считает, что тебе нельзя позволять с ними встречаться, это может вызвать массу отрицательных эмоций.

– Но перед тем как покинуть Цветник я имею право на одно желание.

– Только если оно не противоречит правилам и приказам руководства. К тому же, это не более чем неофициальная традиция, никто не обязан тебе в таком потакать.

– Но другим потакаете.

– Не всегда и не во всем. Советую тебе подумать о чем-то другом, увидеть орхидей ты не сможешь.

За окном что-то взорвалось с такой силой, что я даже удивилась стойкости стекол. В самый первый раз они, по-моему, разлетелись вдребезги после куда менее сильного грохота. Должно быть приклеенные крестиком полоски скотча и правда помогают.

Ворона, заменив расческу, угрюмо произнесла:

– Братство с утра штурмует Станичный стаб, положение очень серьезное. Все волжане ушли со своей техникой, у них возникли какие-то проблемы. Азовский Союз как никогда нуждается в помощи и готов платить за нее чем угодно. Западники диковаты и грубы, но они сильны и хорошо организованы, у них много хороших солдат и вечное желание воевать.

– Я понимаю.

– Западники ненормальные, говорят, они вообще не боятся смерти. С ними тяжело разговаривать, даже странно, что после случая с Самантой они не ушли хлопнув дверью. Я знаю, что тебя это не утешит, но Азовский Союз теперь многим тебе обязан. Элли, тебя всегда здесь будут вспоминать с благодарностью. А что касается личности твоего супруга… Да, он, разумеется, далеко не красавец. Скажем прямо – чудовище. Но такое состояние не вечное, при желании и возможности он сумеет вернуть себе прежний облик. Господин Дзен – сильный человек и достойный лидер, западники слушаются его беспрекословно. Рано или поздно он обязательно добудет еще одну белую жемчужину и станет прежним. Так что можешь рассматривать этот отрезок своей жизни, как повторение сказки о красавице и чудовище. Не надо его бояться, в таком состоянии он не станет полноценным супругом, в его теле из человеческого сохранился лишь разум, все остальное изменилось до неузнаваемости. К тому же он и правда равнодушен к таким как ты, чтобы его заинтересовать, тебе придется повзрослеть.

– Вы обманываете меня, чтобы я успокоилась?

– Нет, это правда. Я кое-что знаю о твоем будущем муже. Он очень жестокий человек, но вряд ли тебя это коснется.

– Но таблетки для того, чтобы мне все было по барабану, вы зачем-то дали, – не удержалась я.

– Ты должна быть готовой ко всему, и это самое малое, чем я могу помочь. И пожалуйста, не употребляй слово барабан в таком контексте, это вульгарно.

– Почему с меня не сняли браслет?

– Это сделают тотчас после того, как тебя передадут представителям заказчика. Хотя они, возможно, его оставят, ведь у тебя, Элли, репутация не слишком благонадежной воспитанницы. Лишь невероятное стечение обстоятельств позволило тебе уехать за пределы союза, таких как ты принято пристраивать на его стабах, на сторону их отпускают очень редко.

– Знаю. Вы боитесь, что я опозорю Цветник и Азовский Союз.

– Да, боимся в том числе и этого. Но ты же так не поступишь, не правда ли?

– У меня все еще есть мое желание. Я могу задать вопрос, на который мне никогда не отвечали? Или лучше промолчать и мысленно пожелать самой себе устроить что-нибудь дикое перед заказчиком? Что-то недостойное не то что Цветника, а самого простого воспитательного дома. Для меня сейчас честь Цветника – пустой звук, я на все готова, и вы это понимаете. Так можно спросить или нет?

– Что за вопрос? – после короткой паузы спросила Ворона.

Думаю, прекрасно знает, но не подает вида. Ну да ничего, мне нетрудно повторить.

– Я знаю, что родилась в этом мире. Кто мои родители? Откуда они? Как их звали?

Ворона покачала головой:

– Элли, поверь, это не тот вопрос, ради которого есть смысл расстаться с последним желанием.

– Но я хочу знать. Это, наверное, последняя возможность узнать о себе хоть что-нибудь. Неужели вам так тяжело ответить?

– Нет, не тяжело. Но не уверена, что тебе сейчас нужно именно это.

– Если не сейчас, то когда?

– Элли, прости, но я почти ничего не могу тебе сказать. Мне вообще не стоит с тобой говорить.

– Но почему?

– На это есть причины. Тебе лучше спросить госпожу директрису.

– Но я хочу, чтобы ответили именно вы. Я чувствую, что вы что-то знаете.

– Я не могу ничем тебе помочь.

– Можете, я это и правда чувствую. Я ведь не из воздуха появилась, у меня были родители.