Цвет греха. Чёрный

И не заметит. Заснул же, кажется, сидя в кресле…

Другая мысль тоже посещает.

А если всё-таки придёт, вернётся за мной?

Разозлится на такую мою выходку?

И что тогда…

Может, и не стоит тут оставаться?

Найти себе другой ночлег.

Раз уж сбегаю, так по полной…

Знать бы, какой из ответов верный.

Решить никак не получается.

Иду в душ!

Пытаюсь там отмыться не только от физически полученной за весь сегодняшний день грязи, но и от всего того, что её сопровождает. Возможно, я слишком увлекаюсь, остервенело до красна и скрипа оттирая кожу мочалкой, всё-таки в процессе возникают далеко не самые радостные мыслишки, и избавиться от них совсем не просто.

Один только Каан Дикмен чего стоит…

Будь он проклят!

Ведь даже после того, как я твёрдо решаю больше на нём не зацикливаться, покой всё равно не наступает.

Ещё бы он наступил!

По возвращении в комнату меня ждёт бомбардировка из входящих уведомлений, одно за другим всплывающих на экране телефона. Не мне лично предназначены. Но с обозначением моего упоминания в социальных сетях. Посты, блоги, сториз и рилсы, самые разные, как и комментарии под ними, пополняющиеся не менее активно всеми кому не лень. Выкидываются не кем-то там, а с подачи Дерьи Шахин – официально «возлюбленной» тех семидесяти пяти дюймов живой дури и ходячего хамства, что приносит в мою жизнь новую, куда более существенную, проблему. И это гораздо хуже, нежели случившийся допрос от полиции или долг перед бывшим мужем моей матери за оказанную помощь и содействие:

«Внимание всем! Максимальный репост! Берегитесь! У этой ненормальной совсем крыша поехала!..» – вот самое малое и безобидное, что я успеваю прочитать из числа идиотских приписок к своим фотографиям, опубликованным с чужих аккаунтов.

– Вот же… – тихо шалею я.

Шалела бы дальше и больше, а может, заодно наконец и план по своей реабилитации быстренько бы придумала, но очередная картинка на экране сменяется входящим вызовом, а игнорировать конкретно этого абонента совершенно точно нельзя, и мне ничего не остаётся, как, тоскливо вздохнув и чертыхнувшись про себя за собственную забывчивость, всё-таки взять трубку.

– Добрый вечер, господин Якуп, – проговариваю максимально бодрым голосом.

Сама внутренне вся сжимаюсь, приготовившись к тому, что сейчас мужчина разнесёт меня в пух и прах, при этом будет абсолютно прав. У работодателей в этом городе вообще, как я заметила, очень много прав, и если работник не будет помнить об этом, то лучше сразу искать себе другую работу.

Вот и сейчас…

– Добрый, Асия, – подозрительно ласково отзывается собеседник. – Добрый-добрый… – повторяет столь же ласково и чуточку задумчиво, выдерживает короткую паузу. – Какой, ко всем чертям, ещё «добрый вечер»? – срывается на крик. – Ты что несёшь? Ты там напилась, что ли! Где тебя носит, несносная девчонка?! Мы уже час, как открыты! Столики, по-твоему, я сам, что ли, обслуживать буду?! А кто тогда вместо меня на кухне останется?

И вот не совсем в буквальном смысле, разумеется, но…

– Эфе?

Предлагаю исключительно в целях спасения ситуации. Со столиками! На самом деле Эфе – парень, на полтора года младше меня, мы с ним и так всегда вдвоём работаем, при этом еле-еле успеваем, в заведении господина Якупа всегда полно посетителей, он ведь в самом деле на кухне всегда сам всё делает, как говорится, с душой и на совесть. Вот и предлагаю…

Ни разу не потому, что собираюсь хамить!

Жаль, работодатель воспринимает иначе.

– Эфе, значит? – злится господин Якуп. – Так, значит, да, Асия? А ты мне тогда скажи на милость зачем? Может, и всю остальную работу тоже Эфе делать будет? Один?! И зарплату, соответственно, тоже он получать будет? Тоже один!

И это я ещё не сообщаю ему, что, скорее всего, не смогу у него работать не только сегодня, но и на протяжении минимум двух ближайших недель.

Самое время, в общем!

Пока он окончательно не взбесился.

– Господин Якуп, я не нарочно, прошу прощения, – сначала извиняюсь за первый свой сегодняшний косяк, уже потом перехожу ко второму: – Просто понимаете, так получилось, что… – почти полностью собираюсь с духом, чтобы исповедоваться и сознаться во всех остальных своих сегодняшних грехах.

Не выходит.