Цвет и крест

Эта речь оратора легла на крестьянские сердца, будто обмолоченная и провеянная рожь в закрома. Я нарочно потом спрашивал, имеет ли кто-нибудь хотя малейшее представление о политических партиях и о партии социалистов-революционеров, и убедился, что никто не имеет понятия. Но «Земля и Воля» – это так же понятно крестьянину, как мир без аннексий и контрибуций столичному фабричному. На деле «Земля и Воля» совершенно неожиданно, как «чемодан», ворвалась в заседание земского собрания, руководимого реакционной управой. Председатель и уездный комиссар, типичный человек старого строя, либерально поднял вопрос о земской газете. Ассигновали деньги, заговорили о редакторе.

– Редактора не будет! – сказал представитель Союза рабочих депутатов – единоличной воли в этом деле не будет вовсе.

– Как же так?

– Очень просто: семь душ будут редактором.

– А как же направление?

– Земля и Воля!

И очень наивно, и тем весьма убедительно, стал развивать, что огромное большинство людей нашего уезда занимается земледелием и желает воли, а потому газету непременно нужно основать на платформе «Земля и Воля». Понятно, что возразить что-нибудь при общем соотношении сил в стране невозможно, и вот почтенные наши деятели старого строя, опустив глаза и рисуя что-то на бумажке, делают постановление об издании газеты на политической платформе «Земли и Воли».

Я сказал, что, опросив всех членов Комитета из крестьян, я убедился в их полном незнании существования политических партий. Но я думаю, что и большинство наших помещиков не понимает разницы между республикой демократической и социалистической. А вообще крестьяне теперь стоят в понимании реальных государственных интересов неизмеримо выше, чем помещики: нападающий, впрочем, и в стратегии имеет какие-то большие преимущества. Поговорите с помещиком и вы убедитесь, что он представляет себе крестьянскую массу охваченной единственным и узким стремлением захвата частновладельческой земли и анархическому разделу ее полосками между собой. Не скажу, что этого нет, но совершенно то же скажу и о помещике, что он охвачен единственным и узким стремлением к сохранению своего владения в своих руках. В этом противники равны и по-своему правы. Но сравним разумные построения в оправдании своих инстинктов тех и других. Известно, как возражают помещики: вследствие такого захвата понизится производительность земли, и мы не в состоянии будем кормить города и районы неземледельческие. А вот пример крестьянского оправдания своего инстинкта захвата земли. На заседании нашего Комитета внезапно поднимается вопрос: не следует ли арестовать одного крупного помещика, который, по собранным сведениям, высеивает всего шесть мер овса на десятину. Спрашивают агронома: рекомендуются ли в науке посевы такого малого количества зерна. Агроном уклончиво отвечает, что при посеве рядовом требуется самое меньшее, но кажется, не меньше восьми мер. Я не сомневаюсь, что помещик злой воли не имел в этом деле, но самая малость причины и высота пафоса показывают, насколько крестьяне при всем своем алчном стремлении к захвату земли болезненно-ревниво относятся к сохранению производительности земли, к сохранению хлеба как государственной собственности, необходимой для снабжения армии.