Цвет крови

— Так что же, тебе предстоит уголовное расследование?

— Да уж… Впрочем, доходов моему адвокату это не принесло бы. Я чист перед прокуратурой как стеклышко.

— Что ты хочешь этим сказать?

— «НАС» сработал в полном согласии с дирекцией: мне вынесли персональное предупреждение.

— Тогда, как я понимаю, извини за грубость, тебя хотят отыметь.

— Вероятно. Это-то меня и беспокоит.

— То есть?

— Обвинения смехотворны, но прежде, чем я от всего этого отмоюсь, боюсь, мое имя окажется на страницах газет. А в таком случае мою карьеру врача можно считать законченной.

— Ах, вот как… — Марко наконец догадался, почему Касти обратился к нему. Он в задумчивости потер рукой подбородок. — Если они захотят сжечь тебя на костре и эта новость действительно попадет в газеты, тогда замять тему будет сложно. Халатность в работе врача, пусть даже речь идет не о небрежности в лечении пациента, а всего лишь о несоблюдении режима работы, — эта тема разбудит самые худшие инстинкты репортеров и читателей. Единственное, что здесь возможно, — параллельно запустить в прессу и твою версию происходящего. В своей газете с твоего согласия этим могу заняться я. Еще я смог бы обзвонить конкурентов и согласовать с ними общую версию, предупредив их, что с твоей стороны может быть выдвинуто обоснованное опровержение. Даже если имена не будут названы, в твоем окружении все и так всё узнают. И заранее предупреждаю тебя, что заголовки, вероятно, будут весьма ядовитыми. Так что лучше все же не выносить сор за пределы госпиталя и полюбовно решить все проблемы с администрацией больницы.

— Иными словами, пойти на компромисс.

— Прежде чем лезть на баррикады, подумай, ведь ты не сделал ничего дурного, так что это было бы разумным решением.

— От меня здесь ничего не зависит. Правят бал они.

— Да, это верно. Но все-таки лучше переговорить с ними раньше, чем тебе предъявят официальное обвинение или начнут расследование. Если они тебя не позовут, попробуй сам назначить встречу с главой администрации. Для тебя же важна работа?

— Да, для меня это главное в жизни. Я работаю не ради денег. Мне нравится моя профессия, я верю в нее.

— Я имел в виду — работа именно в этом месте?

— Да, конечно.

— Тогда я тебе настоятельно советую уладить все мирным путем. Даже если ты не виновен. Используй их же оружие, попробуй шантажировать администрацию. Я бы на твоем месте еще поборолся. И вероятно, свернул бы себе шею.

Касти хотел было возразить, но аргументы Марко убедили его. Да, вероятно, его хотят поймать в ловушку, и в конце концов ему удастся доказать свою правоту, хотя это будет слишком дорого стоить. Придется принять их условия, если, конечно, они еще милостиво соизволят их выдвинуть. Пусть даже это соглашение будет унизительным для него. В их руках находится сейчас все. Его работа, его аура демиурга, его отношения с пациентами. Вся его жизнь.

Марко попрощался с Касти и направился домой, неспешно лавируя в хаотичном вечернем потоке машин. Брат и Клаудия не выходили у него из головы. Невестка с трудом воспринимала то, что Лука слишком медленно приходит в себя. Она изо всех сил старалась поддержать мужа, надеясь, что вскоре наступит улучшение. Но из палаты женщина выходила издерганная, помрачневшая. Оттого что вся их жизнь разрушилась так внезапно, ее душило отчаянье. Она очень любила Луку, но представить себя в роли сиделки не могла.

Иногда Марко угадывал смятение в душе Клаудии, хотя бы по тем тревожным взглядам, которые она вскользь бросала на мужа. В них читалось: нет, она никогда не откажется от него и всегда будет ему помогать, но прежнего уже не вернешь.

Погрузившись в размышления, Марко добрался до дома за полтора часа вместо обычных двадцати пяти минут. Он поставил «вольво» в гараж, вызвал лифт и поднялся на последний этаж.

Нашаривая ключи в карманах пальто, журналист заметил, что металлический засов на деревянной двери отодвинут. Обычно он автоматически задвигал его и часто потом не мог вспомнить, сделал это или нет. Вероятно, сегодня утром как раз забыл. Он вставил ключ в замок и повернул его направо. Дверь отворилась, но собачка при этом не щелкнула. Великолепно, он ушел из дому, оставив дверь незапертой.

Марко вошел, разделся, пристроил пальто и пиджак на вешалку напротив входа и направился в гостиную, смежную с кабинетом, где находились книги, архив и тетради с его записями. На месте стены, разделявшей две эти комнаты, он сконструировал деревянную арку.

Репортер подошел к рабочему столу, на котором валялась открытая красная тетрадь с зашифрованными заметками о подвалах больницы.

Синяя тетрадь с материалами об убийстве Лукмана осталась в кармане пальто. Внезапно обернувшись, Марко подскочил. На его диване сидел мужчина в элегантном темном пальто. Когда прошел первый шок, журналист припомнил, что он уже где-то видел этого человека. Казалось, пришельца встреча позабавила.

— Приятно познакомиться, меня зовут капитан Кау, — представился он, поднимаясь с дивана и протягивая руку.

— Мне тоже, — ответил Марко.