Цвет крови – черный

Порой лучше промолчать, чем сказать правду или бросить обвинение в лицо человеку, чье сердце разъедено ржавчиной страха. Ведь не каждый рождается героем.

Не каждый.

Но умереть достойно под силу любому.

* * *

Ита сделала все, чтобы выполнить клятву. Добыла стрелы судьбы, убила файта, слугу могущественной богини. Затем выследила предателя. И одна, без поддержки, бросила вызов противнику, обладающему многократным превосходством. Неистовая лучница убила четверых, прежде чем пасть от руки презираемого всеми отступника. Человека, прикрывшегося фальшивым именем в надежде скрыть настоящее. Изгоя, продавшего душу Хаосу.

Больше всего на свете она хотела убить Хрустального Принца, но птице-мечте подрезали крылья, а затем пронзили и сердце. Она не смогла отомстить за отца, сумев лишь достойно погибнуть. Это была последняя мысль, промелькнувшая в угасающем сознании. А затем…

Ита очнулась. Вместо того чтобы пронзить сердце, лезвие ножа «спряталось» в рукояти. Предатель, так ненавидимый полукровкой, воспользовался ритуальным оружием ассидов[1] – на редкость ценной и необычной вещью. Коварный нож мог не только убивать, но и миловать. Специальная панель на рукояти регулировала ход лезвия. А клейкий раствор, выделяющийся при соприкосновении с телом жертвы, фиксировал оружие в устойчивом положении. Со стороны казалось, что человек мертв, хотя на самом деле он не был даже ранен…

– Очнулась? – Неожиданный вопрос застал Иту врасплох.

Открыв глаза, она различила смутный силуэт стоящего неподалеку подростка. Плотная пелена облаков закрыла луну, поэтому ночь казалась непроглядно темной. Но, судя по неокрепшему голосу и небольшому росту, ему было от силы пятнадцать-шестнадцать лет.

– Где я?

Нож по-прежнему торчал из груди, и вопрос был не так глуп, как может показаться на первый взгляд.

– На лесной поляне, где же еще! – Юноша искренне рассмеялся. – А ты, наверное, решила, что очутилась в стране теней, рядом с жутким монстром, собирающимся разорвать на куски невинную девственницу и утащить бедняжку в зловещий лабиринт?

Для чудовища веселый юнец был слишком мал. Прежде она имела дело с мужчинами. Да и на загробный мир это место не очень-то походило. Правда, неподалеку лежали два мертвых орка, способные поведать о крае забвения кое-что интересное. Но только не в этой, а в следующей жизни.

– Значит, я не мертва?

– Пока нет.

Ей показалось, что в голосе юноши прозвучали едва заметные нотки печали.

– Хорошо. – Ита стремительно встала на ноги. – Раз так… – Девушка ухватилась за рукоять ножа, намереваясь извлечь его из груди.

– Осторожнее! – успел крикнуть незнакомец, но предупреждение запоздало.

Она дернула слишком сильно. Так, будто лезвие находилось в теле. И это было ошибкой. Большой ошибкой.

По инерции рука прошла чуть дальше, чем должна, и неожиданно выскочившее жало прочертило тонкую красную линию на плече. Легкая царапина казалась недостойной внимания даже ребенка, не говоря уже о женщине-воине, но странный юнец встревожился.

– Ты не порезалась? – Он вдруг заволновался так, словно никогда в жизни не видел крови.

– Это важно?

– Да.

– Хорошо, я отвечу на твой вопрос, но сначала скажи, кто ты и что здесь делаешь?

Ей надоели пустые разговоры. Пришло время познакомиться и прояснить ситуацию.

– Я Толинель.

– Человек с именем эльфа.

– Правильно.

– И что означает твое имя?

– Ты должна знать, ведь в твоих венах смешана кровь двух рас.

– Моя кровь никого не касается.

– Как скажешь. – Незнакомец решил не заострять внимания на грубости. – С древнеэльфийского имя переводится как «рисующий смерть».

– Рисующий смерть? – Теперь настала ее очередь рассмеяться. – Не слишком ли ты молод для подобных занятий?

Вместо ответа юноша подошел к Ите почти вплотную и, посмотрев снизу вверх, серьезно ответил:

– Нет.

Когда она увидела его глаза так близко, то поняла – перед ней не мальчик, не мужчина и даже не старик. У простого человека не может быть таких древних глаз.

– И давно ты рисуешь… Ее?

– Мне кажется, целую вечность. – Толинель улыбнулся, вновь став похожим на обычного юношу. – Хотя на самом деле не очень давно.

Она не стала уточнять, что скрывается за расплывчатым «не очень давно», решив сменить тему.

– А что с но…

– Ассиды покрывают свои ритуальные ножи ядом, поражающим жертву в течение дня. Убийство убийству рознь. Порой нужно расправиться с неугодным на глазах у толпы, чтобы поселить в сердцах людей страх. А иногда – тихо убрать. Легкая царапина даже не разбудит спящего. Он встретит утро нового дня как ни в чем не бывало. Не подозревая, что вскоре его ожидает мучительная смерть. Секунду назад ничто не предвещало беды, а в следующую парализованное тело лежит на земле. Из пор начинает сочиться кровь, и кажется, будто несчастного разрывает изнутри бурлящая в венах лава. Если не облегчить страдания ударом милосердия, то агония продлится несколько бесконечно долгих часов.

– Мне уготована такая же участь?

– Да.

– А в первый раз? Ну, после удара в сердце.

– Кончик лезвия не смазывается ядом. Ведь ассиду может понадобиться изображать собственную смерть.