Цвет крови – серый

Мне показалось, что Динкс не столько хотел услышать ответ на этот язвительный вопрос, сколько выплеснуть накопившуюся в глубине его души злобу.

– После того как теряешь осколок души, первое время постоянно чувствуешь себя не в своей тарелке. Такое ощущение, что одежда жмет или все на тебя пристально смотрят, чтобы выявить и без того очевидные недостатки. Хотел бы утешить тебя, сказав, что со временем это состояние пройдет, все войдет в обычную колею и ты станешь таким же, каким был прежде. Но я не буду этого делать. Потому что это не пройдет. Это уже никогда не пройдет. Ты сможешь научиться контролировать эмоции, но даже в этом случае бессознательно будешь чувствовать свою неполноценность.

– Я спросил не об этом.

– А какой ответ ты хочешь услышать? Что из всей нашей команды наилучшие шансы выжить имеют утанги, а все остальные – не более чем пушечное мясо, наживка, закинутая Фасой, чтобы на нее клюнула крупная рыба? Ты безмерно меня разочаруешь, если скажешь, что не догадывался об этом.

– Разговор не о том, о чем я догадывался, а о чем – нет, – имур все еще не пришел в себя полностью после потери осколка души, поэтому, сам того не замечая, был чересчур взвинчен, – а о том, что каждый имеет право знать, за что он воюет и умирает.

– Лам! – окрикнул я стоящего неподалеку телохранителя. – У нас возникло одно незначительное разногласие по поводу кодекса чести командира. Ты не мог бы рассудить нас?

Имур молча подошел, легким кивком выразив согласие выступить в качестве арбитра.

Я был более чем уверен, что благодаря своему феноменальному слуху Лам знал, о чем идет речь, тем не менее не отказал себе в маленьком удовольствии дать пояснения:

– Твой господин полагает, что генерал Тиссен был в корне не прав, так как не сообщил отданным под его командование лучникам-людям, с какой целью послал их на верную смерть. Я же, напротив, готов отстаивать интересы погибшего генерала, утверждая, что командир не обязан давать отчет подчиненным, объясняя какой необходимостью вызван тот или иной приказ, а также за что и почему умирают подвластные ему воины. Ты бы не мог решить, кто из нас прав?

Я еще не успел закончить свою небольшую речь, а Динкс уже развернулся и, не сказав ни единого слова, зашагал прочь.

– Присматривай за ним, – посоветовал я телохранителю, – первое время это необходимо. Потом все пройдет, душевные раны зарубцуются, а пока...

Заканчивать мысль я не стал, потому что это не требовалось. Моя неожиданная забота о Динксе была вызвана не накатившей ни с того ни с сего жалостью к «товарищу по несчастью», а обыкновенным расчетом командира, чей солдат должен быть всегда в форме.

– Через час выступаем. – Я перешел на деловой тон. – Будьте готовы.

– Понял. – Немногословный имур развернулся и бесшумной тенью последовал за удаляющимся господином.

«Все-то вы, имуры, всегда понимаете, – с неожиданной даже для самого себя злостью подумал я, – только всегда делаете так, как это выгоднее вашей расе...»

Впрочем, вспышка гнева прошла так же быстро, как и началась. В данный момент у меня и без того хватало забот, чтобы вдобавок ко всему обременять себя еще и подобными мелочами.

«Если во время похода Динкс не выполнит хотя бы один приказ, с ним немедленно разделаются утанги, – закончил я мысль уже на ходу. – Лама будет, конечно, жаль, потому что он честный воин, но это война. Или ты выполняешь приказ командира, или умираешь. Других вариантов нет».

* * *

Она не могла точно сказать, откуда узнала, что вечером непременно встретится с Хрустальным Принцем, тем не менее была стопроцентно уверена в этом. Ита не подозревала о том, что стрелы судьбы, две из которых по-прежнему лежали в ее колчане, а третья находилась у заклятого врага, связаны между собой той особой связью, которую нельзя объяснить с точки зрения обычного человеческого разума. Но даже если бы и знала, то и в этом случае вряд ли придала бы данной информации особое значение. Сумасшедшая лучница, чья горячая кровь кипела в венах, требуя выхода необузданной ярости, хотела только одного – выполнить свою клятву и навсегда покончить с ненавистным ей человеком.

На закате предатель войдет в лес, для того чтобы раствориться в его необъятных просторах. Это даст лучнице прекрасную возможность – затаившись в кронах деревьев, выпустить всего лишь одну стрелу. Причем даже не магическую, а обычную. Один выстрел, несколько мгновений полета – и все будет кончено. «Нет человека – нет проблемы», – кажется, так говорили в гильдии убийц.

«Очень точно и правильно говорили», – подумала Ита, направляясь к месту засады.

Она не только знала, когда отряд, возглавляемый ренегатом, выступит в поход, но и, что самое главное, какой дорогой он пойдет.

Фортуна улыбнулась своей избраннице, и все козыри оказались на руках девушки, после чего оставалось только одно – не промахнуться, когда настанет момент решающего выстрела.

Первая стрела погибла, взорвавшись в сердце файта, после чего ее обломок, впитавший в себя кровь убитого всадника, стал неотъемлемой частью Хрустального Принца.