Цвет крови – серый

Ее имя было настолько древним и длинным, что ни один смертный не мог произнести его вслух. Во-первых, это все равно бы ему не удалось, а во-вторых, она могла услышать этот слабый писк, исходящий из огромного муравейника, копошащегося у ее ног, и без труда найти безумца, посмевшего посягнуть на святое – имя одного из трех повелителей Хаоса. Нет, никто и никогда не мог произнести вслух этот бесконечно длинный набор бессмысленных звуков, вмещавший в себя столько, что не хватило бы и сотни жизней, чтобы приблизиться к пониманию стоящего за этим божественным именем смысла. Она была богиней, и этим все сказано – сказано как для всезнающих мудрецов, так и для абсолютно невежественной черни. У нее был муж, мятежный сын и мученический венок Бесконечности, который венчал и скреплял тройственный союз лордов Хаоса, некогда бывших единой семьей, а теперь ставших непримиримыми врагами.

В свою очередь, сама Бесконечность не имела цвета, вкуса и запаха. Она была как туман, сошедший с небес, чтобы ватным покрывалом опуститься утром на землю, – пресна, скучна и нелогична; всего лишь бессмысленная оболочка без внутреннего содержания, которая не способна вообще ни на что, и даже сама смерть является для нее недостижимой тайной, которую невозможно постичь.

Женщина, чья красота находилась не просто за гранью человеческих представлений, но и вообще за пределами разумного, откинулась на спинку кресла, стоящего посреди зала огромного замка, своды которого терялись в необъятных далях, а шпили пронзали самые далекие звезды. В верованиях разных рас ее называли по-разному, но больше всего ей нравилось имя Фаса – что с древнеэльфийского переводилось так: «Та, что вечно не спит». В этом прозвище было намного больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд. Именно поэтому она предпочитала его другим и благоволила к дроу – темным эльфам, единственным, кто мог если не понять Хаос, то хотя бы слегка приблизиться к пониманию его внелогической природы.

Простая одежда, пепельно-серая кожа, белоснежные волосы, собранные на затылке в причудливый узел, и один-единственный перстень, украшающий длинные пальцы, составляли весь ее туалет. Впрочем, имея такую ослепительную внешность, можно было не заботиться о прочем. Если бы она была не богиней, а обычной женщиной, то навряд ли смогла прожить долгую и счастливую жизнь, потому что не нашлось бы ни одного мужчины, достойного целовать даже ее следы, не говоря о чем-то другом.

Но, к счастью или к несчастью, она не принадлежала к числу простых смертных, и поэтому могла не отягощать свой разум такими вопросами. В данный момент перед ней стояла задача, требующая предельной концентрации. Задача, от решения которой зависело ее будущее.

Боги могут показаться всесильными, но и у их почти безграничной мощи есть предел, который невозможно преодолеть. Нужно совершить что-то поистине уникальное, чтобы вырваться за рамки реальности, нарушив устоявшийся тысячелетиями порядок вещей. Именно это недавно и сделал ее единственный сын. Покинув сферу Хаоса, он спустился на землю, растворившись в огромной массе людей, орков, эльфов и прочих народов, густо заселивших подлунный мир. И не просто сбежал, а остался среди людей – вида, от которого произошли все остальные расы. Людей, чья вера, словно планктон, поддерживала жизнедеятельность огромных китов-божеств. Не будет веры, канут в небытие вечного мрака и те, кого, казалось, невозможно убить, чьи имена всегда и везде произносятся с почтительным благоговением.

С точки зрения высших существ, земля представляла собой огромный муравейник, раскинувшийся перед взором богов. При желании они могли уничтожить его, разметав в стороны несколькими сильными взмахами, но это ничего не могло изменить в существующем порядке вещей, потому что коллективный разум «колонии насекомых» лежал вне понимания всесильных разрушителей. Их жизненный уклад, мысли, чувства и желания были слишком просты для богов. Как для китов неведомы чувства планктона, так и для высших существ непонятны примитивные устремления смертных. Наверное, все дело в вечности, наложившей на небожителей определенный отпечаток. Бесконечная жизнь – скорее бремя, нежели дар, и, как ни странно, разорвать этот замкнутый круг могут только презренные насекомые, копошащиеся под ногами своих идолов. Несмотря на то, что по отдельности они слабы и беззащитны, все вместе муравьи могут уничтожить не только бога, посягнувшего на их дом, но и вообще кого угодно. Они способны дойти даже до края пропасти и уничтожить самих себя, так как, в отличие от богов, понимают – смерть рано или поздно придет за ними. А значит, сделав над собой усилие, можно перебороть в себе страх перед неизбежным.