Цвет моего забвения(СИ)

В этом грязном мире зашлакованы не только тела, но и эмоции. Души людей прогнили настолько, что искренность, честность и желание жить по совести воспринимаются ныне, как порок. Всё чаще я прихожу к выводу, что они и мы - совершенно разные существа. Мы - по разные стороны баррикады. Их правда пахнет кровью, унижением и страданием невинных; наша же - свежа и безмятежна. Каждый прав по-своему, как бы больно мне не было это признавать. На эту тему можно спорить бесконечно, но я не дискутирую даже тогда, когда мне сыплют грязью в лицо. Я уже сделала свой выбор. В ту волшебную ночь. А они пусть выбирают сами что хотят.

С каждым днём я разочаровываюсь в людях всё сильнее. С каждой минутой - вижу всё больше грязи, на которую противно даже смотреть - не то, что прикасаться! Поэтому когда Терри год спустя предлагает переехать в деревню естественников за городом, я соглашаюсь с огромным удовольствием. Меня уже не пугает перспектива потерять работу: более того, я рада освободиться от неё. У моего мира - гангрена, и поражённую часть надо ампутировать.

Я рву все связи с гниющим городом, в котором родилась. Прощаюсь с покосившимися трубами заводов, с грязными улочками, со свалками, спрессованными меж стен небоскрёбов. Квартиры проданы, вклады сняты со счетов, работа оставлена. Чемоданы упакованы и уложены в багажник. Мы уезжаем в воскресенье утром, отрезав себе все возможности вернуться.

Машина несётся сквозь лес. Мимо проносятся мёртвые деревни на мёртвых полях, где торчат в небо разрушенные водонапорные башни и кренятся иссохшие колодцы. Вот они, следы Последней Войны, что никогда не будут уничтожены. Прогуляешься по улочкам меж выжженных домов и прожаренного солнцем ковыля и, наверняка, наткнёшься на людские останки. Кости в ветхих тряпках, черепа без зубов... Если конечно, ядовитые дожди ещё не сравняли их с песком.

- Люди сами виноваты во всём, - замечает Терри, перехватив мой взгляд. - Нет на свете зверя более жестокого, чем человек.

- Сложно поверить, что дальше есть жизнь,- замечаю я, и ветер поднимает мои волосы.

- Есть, милая, - Терри улыбается, - и ещё какая!

После пятидесяти километров мёртвой зоны, вокруг действительно просыпается жизнь. Гарь и сухой чернозём сливаются с горизонтом, подчёркивая границу раздела земель разводом чёрной туши. Новые поля улыбаются золотом пшеницы, деревья трясут листвой. Длинноногие грачи скачут по обочине, разевая клювы. И кажется, что здесь никогда не было ядерной зимы: лишь бесконечное лето.

Дорога сворачивает в поля, делает крюк и, наконец, приводит нас в небольшое поселение, окружённое поймами. Километрах в трёх через поле виднеется ещё одно: более крупное. Мы останавливаемся у большого деревянного дома с палисадником и полированным забором. Терри сам его выбрал.

- А что там? - указываю на соседнюю деревню, не успев выйти из машины.

- Ты даже на дом не взглянула, Аресса!

- Мне просто интересно. Что это за деревня?

- Там живут другие, - Терри отводит взгляд и начинает разгружать багажник. - Не такие, как мы.

- То есть, - пожимаю плечами, - обычные люди, как в городе?

- Может, чуть получше, - Терри явно не нравится эта тема. Он продолжает с ожесточением выкладывать багаж на землю. - Не настолько грязные. Но будь уверена: они едят курятину и свинину на обед. И травят бродячих псов. Можешь не переживать: они к нам не ходят. Только мы к ним иногда. Потому что у них есть рынок, а у нас - нет.

- А что у них ещё есть?

- Две школы, железнодорожная станция и много магазинов. Не волнуйся: тебе всё это успеет надоесть. Осмотри лучше дом.

По сравнению с моей "однушкой", коттедж кажется огромным. В переплетениях коридоров и холлов, утопленных в солнечном свете, можно заблудиться. За широкими окнами первого этажа - буйная поросль цветущего кустарника. Четыре пустые комнаты внизу, не считая кухни, и чердачное помещение с окнами в небо. Место с треугольными скатами потолка, где можно спать прямо под звёздным покрывалом. Нужно только натаскать матрацев. Радуйся - не хочу.

Однако, гуляя по пустым помещениям дома, я замечаю, что мне не хватает какого-то важного элемента. Крошечной детали, с которой я привыкла жить. Может, даже грязи... Я словно щупаю языком место, оставшееся после удаления больного зуба. Словно понимаю: я никогда не смогу жевать так, как раньше...

Но зато я теперь здорова.

Наш коттедж стоит посередине сада с плодовыми деревьями и бескрайними грядками. Сытым от растительной пищи не бываешь, но я лишь набираю в весе. А ещё я не в восторге от возни с землёй, а когда она забивается под ногти - готова выть. Но теперь, когда жизнь поставила другие условия, выбирать не приходится. Лучше грязь на ладонях, чем в душе. Я, скорее, увязну по щиколотку в болотистой тине, чем позволю чужому дерьму себя запачкать.