Цвет моего забвения

Лили отводит жалостливый взгляд и пожимает плечами. Её пальчики стискивают залог безопасности — целую спичку. Не передать, как я сейчас ей завидую! И не описать, как я рада, что на моём месте не она. Что этот ребёнок вообще забыл в мерзком гадюшнике, среди дерьма?!

— Давай-давай! — я снова слышу дерзкий смех Даши. — Пришло твоё время светить, Десять!

— Может, вместо меня пойдёшь? — произношу в ответ сквозь зубы.

— Ты отдаёшь мне спички, а я с тобой меняюсь, — Даша приподнимает круглое плечо. Четвёрка на её майке корчится и кренится. — Идёт?

— Вот ещё! Это я их нашла!

Даша смеётся и дёргает головой, как в припадке. Мелкие кудряшки пляшут над затылком, делая её похожей на чёрный одуванчик.

— Вот поэтому я не стану тебе помогать, — произносит она. — Спички или жизнь! Давай, Десять! Шевели своей толстой задницей!

— Твоя ничуть не меньше, — бурчу в ответ, пытаясь проглотить обиду. Странно: почему эта фраза так задевает меня?

— Быстрее начнёшь — быстрее вернёшься!

— Хватит, пожалуйста, — вмешивается Лили. Её голос дрожит. Она хлопает глазами, как кукла, и мне даже слышится шелест её ресниц. — Мне очень страшно.

Как ни крути, Даша права. Пора выдвигаться. Если мы не сможем узнать, что это за место и почему мы здесь, ничего хорошего нас не ждёт.

Я поднимаюсь с пола и скидываю рюкзак с плеч. Это придуманная мной же предохранительная мера: если разведчик не вернётся, хотя бы вещи его останутся. Коленки предательски хрустят, когда я разминаю ноги. Подумав, наклоняюсь и незаметно вытаскиваю из кармашка рюкзака спички — моё главное сокровище. И единственный бонус, по которому я превосхожу новых знакомых. А, может, и старых — чёрт их знает.

— До встречи, — бросаю я через плечо и распахиваю балконную дверь.

Ржавые петли скрипят, открывая дорогу в комнату. Сквозняк подхватывает дверь и кидает её на косяк. Стекло в ветхом деревянном обрамлении гудит, звенит, но не лопается. Лишь радужные блики дрожат на выцветшем потолке. Я делаю пару шагов вглубь комнаты, и страх накатывает, как морской прилив в разгар шторма. Дрожь бежит по шее, смыкаясь удавкой под подбородком. Это место — живой организм. Монстр, сожравший нас, как чудище с картины Босха!

Когда мы сидели втроём на балконе, очевидные вопросы казались не столь важными, а загадки — разрешимыми. В одиночестве все мысли и чувства стали острее. Страх неизвестности, предчувствие безысходности, тоска по забытым воспоминаниям… Я знаю, где нахожусь. Знаю, зачем… Это знание рвётся наружу, причиняя боль и разрывая ткани, но забвение не даёт ему выбраться: лишь толкает глубже. Закрашивает чёрным, превращая в бездонную пропасть.

Там, в темноте, на вычеркнутых страницах жизни может быть всё, что угодно. И от этого ещё страшнее.

Шаги рвут тишину, как пульс. Ритмично: удар за ударом. Кладу руку на грудь и чувствую, как сердце рвётся на волю. Возможно, это лишь жалкая попытка доказать самой себе, что жива. Несмотря на то, что меня стёрли и выжали, не оставив на память и капли, моё сердце стучит. Несмотря на то, что новой мне — девушке с идиотским именем Десять — всего два часа, я намерена жить.

Продрав колкий полумрак, я выбираюсь на лестничную клетку и с облегчением вздыхаю. Потом, громко топая, сбегаю вниз по ступенькам. Я не беспокоюсь, что могу растревожить опасность. Этот подъезд пуст: мы обошли его вместе часом ранее. Камни и пыль летят из-под кед, впечатываясь в джинсы… Моя новая личность уже не чувствует себя чужой в этом теле, ей даже становится тесно.

На первом этаже я предусмотрительно обхожу ловушку и пару ям в полу и снова бегу. Вылетаю в подъездную дверь и оказываюсь посреди залитого солнцем тротуара.

Надо мной дрожат берёзовые ветви, раскидывая скользящие тени. По стволам деревьев, растопыривая угловатые листья, вьётся плющ. Стена многоэтажки, разъеденная дождями, опасно кренится. Пьяная стена. Кажется, что она вот-вот рухнет.

Щурясь, вздёргиваю подбородок и отсчитываю пять этажей вверх. Из-за железной планки балкона высовывается голова Лили. Заметив меня, девочка выставляет два пальца вверх. Я отвечаю аналогичным жестом. Прогулка началась. Пути назад теперь нет.

Я прижимаюсь к стене и крадусь вдоль неё, сбивая ветхую штукатурку. Задеваю плечами карнизы и то и дело отшатываюсь, получая удары. Пустые окна смотрят мне вслед, словно глазницы черепов, а цветущая сирень ставит сети на пути. Упругие ветки тянут одежду, когда я продираюсь сквозь кустарник. Массивные бело-фиолетовые грозди цветов бьют по щекам, только горьковатый аромат мая уже не радует. В нём больше нет надежды на лучшее: только боль и мутный студень неизвестности.

Преодолев завесу, я ныряю за угол и прижимаюсь к стене. Густая тень вбирает меня, укутывая темнотой. В боку начинает колоть, и я позволяю себе остановиться и перевести дыхание. Мне некуда торопиться.

Горячий ветер плюёт в лицо, поднимая волосы у висков. Прижимаюсь к стене, задыхаясь.