Цвет невидимки

— Значит, это в его честь убивают девушек?! — не выдержала Ализа. — Чушь какая-то. Или изуверство в духе комми. Гадить и скрываться.

— Знаете что, я лучше помолчу, — предложил Игорь. — Иначе мы поругаемся.

— Я бы предпочла все обсудить, поругаться, а затем помириться.

— Ну уж нет, это вы с Серым так поступайте. Что касается нашего «клиента», он действительно крут. И мне врезал так, что я башку о камин разбил…

— Если он такой крутой, у него и помощники такие же крутые? — догадался Сергей. — Думаешь, он в Клуб полезет?

— А почему бы и нет! С кем-то ему работать придется. Если не с ними, значит, своих привезет. А им дорога тоже только туда.

— Ладно, хватит болтать, — подытожила разговор Ализа, что делала достаточно часто. Сергей и Игорь могли долго воду в ступе толочь. — Завтра у Гарлина все варианты обсудим.

Но Гарлин ждать до утра не хотел. Он тормознул их при въезде на площадь Победы: стоял возле одной из машин преследования. Забрался к ним и попросил ехать не торопясь, потому как будет дорогу показывать.

Гарлин долго молчал, а Сергей вспоминал его биографию и заслуги: полковник представлял интересы Кирса в Питере. Он был куратором нескольких программ, включая закрытые — групп «бета», «хамелеоны» и «дабл-ди», последнее означало- «двойное дно». До Управления Гарлин работал в военной разведке.

Он производил приятное впечатление на любого собеседника. Людей он располагал к себе внешностью светского льва, умением мягко говорить глубоким голосом, используя старорежимные словечки, своими манерами и эрудицией, способностью рассуждать на любую тему, сделать любой даме комплимент, рассказать анекдот, который в устах любого другого прозвучал бы пошло. После недолгой беседы с ним складывалось впечатление, что вы его хорошо знаете, что вы обязательно постараетесь с ним встретиться вновь, чтобы рассказать ему все, о чем он попросит. Любопытно, но на мужчин он производил точно такое же благоприятное впечатление, как и на падких до светских львов женщин. Единственно, кто не переносил его — голубые. Они терпеть его не могли. Гарлина можно было использовать как своеобразный индикатор — ему хамили лишь представители сексуального меньшинства мужской половины общества.

— Вот здесь притормози, — попросил он Сергея, молча осмотрел блудных детей из Москвы и полез из машины.

— Куда мы? — спросила Ализа, предчувствуя неладное.

Они прошли пешком пару кварталов, повернули за угол и остановились. В ста метрах от угла, на противоположной стороне улицы, когда-то располагался Центр «Дубравник». Сейчас он больше напоминал братскую могилу. Несколько десятков специалистов из МЧС, пожарные, милиция, просто гражданские — разбирали кирпичи, вытаскивали останки. Пешеходная улица, на которой находился Центр, была покрыта тонким слоем пыли, кирпичная крошка хрустела под ногами.

— Три часа назад здесь прогремел взрыв, — сообщил Гарлин. — Мысли по этому поводу завтра в девять у меня.

— Он убил ее, — прошипела Ализа.

— Официальная причина взрыва — утечка газа, — сообщил Гарлин.

— Скорее всего, ее там не было, — уверенно сказал Игорь.

— Утечки? — удивился Гарлин.

— Нет. Анны, — ответил Игорь.

— Откуда ты знаешь? — Ализе была небезразлична судьба Анны. — Ты можешь нам хоть что-то рассказать?!

— Завтра в девять, — упрямо повторил Игорь, развернулся, быстрым шагом миновал «форд», прошел еще метров пятьдесят, остановил частника и был таков.

— Он что-то знает, — заключила Ализа.

— Он много чего знает, — согласился Гарлин, — и завтра нам кое-что расскажет, если мы не станем на него давить.

— А где груз? — спросил Сергей.

— В подвале аптечного магазина возле Финляндского вокзала. Одна машина слежения застряла вместе с вами. Но другая, километров за сто до города, на всякий случай ушла вперед и перехватила их возле Шушар. Так что товар под прицелом.

23

9 апреля, 04:00

И опять сны заменяли Ализе жизнь. А этот сон был из разряда вещих…

..Ализе десять-двенадцать, она в гримерной детского театра, готовится выйти на сцену. Выглядывает из-за занавеса, ищет глазами родителей. Зал полон — много детей и взрослых. Неожиданно взрослые становятся очень серьезными и начинают один за другим выходить из небольшого зала. Вскоре с детьми остается лишь балетмейстер. Дети опечалены, они начинают сыпать вопросами: «Где наши папы и мамы?» — «Мы начнем спектакль без них». — «Что случилось?» — «Всех взрослых вызвали на полигон». Дети вскакивают и бросаются к дверям. Балетмейстер не пытается их остановить. Он садится на край сцены. Дети всей толпой наваливаются на дверь, но открыть ее не могут. Издалека надвигается гул, перерастая в дикий рев, а затем в дверь с пылью и огнем врывается ураган…

9 апреля, 9:15

Слово «смерть» всегда начинало щекотать в носу, а запах формалина или чего-нибудь похожего неизменно ассоциировался с растерзанной или изуродованной плотью.