Цвет ночи

Я знала, о чём он думал. Он взял меня с собой в мир мёртвых. Он считал, что погубил меня. И теперь, лишь бы я осталась с ним, я должна была отправиться навечно жить в навь, как Алена, которая решила связать свою жизнь с Константином. Каким-то образом я могла отправиться туда. Но это казалось Яну слишком большой ценой. Он считал, что моя душа будет погублена. И я не могла не согласиться. Цмок заботился обо мне, бесконечно пытался меня спасти. Он хотел, чтобы я жила. По-настоящему жила. Хотел вернуть меня туда, откуда забрал меня в начале. В человеческую жизнь. Но теперь это было невозможно. И я не хотела никого винить. Александру… Яна… Смога… Тьму… Волков… Произошло то, что произошло. Это была случайность, ставшая злым роком. Я была благодарна Яну. Но что-то мне подсказывало, что Морана его не обманывает. И есть лишь единственный выход.

Я начинала ещё больше растворяться. Мне становилось так страшно, что слёзы бессознательно начинали катиться по щекам. Почему-то я всё ещё сохраняла эту способность — плакать. Из-за слёз или пепла я переставала видеть свои руки, всё размывалось. Я переставала ощущать тепло. Я плакала, зная, что пропадаю. А мне так хотелось остаться… Я слышала себя будто издалека, я просила Яна, чтобы он позволил мне жить в нави, чтобы он согласился. Чтобы позволил Моране сделать со мной то, что она предлагала. Но это не было похоже на слова, они смешались с всхлипами. И последними остатками чувств я осязала, как Ян просто сильнее начинает меня жалеть, снова прижимая к себе. Ничего не предпринимая более. У него словно не получалось смириться с тем, что меня ждёт. Он отказывался понять и принять. Хотя я уже успела это сделать. Не знаю, чего он ждал, чего хотел добиться. Я не знала, почему он медлил. Жизнь больше не казалась мне чем-то серым. Чем-то, где я всё потеряла. Теперь я хотела продолжить, оказавшись на пороге того, что меня ждало — бесконечного ничего. Пустота когда-то казалась мне желанной, выступала необходимым покоем, когда не стало родителей. Но я больше не хотела быть её частью. Я хотела жить. Я хотела оставаться в своём сознании и памяти. Забвение не было нужно мне. Больше нет. Я хотела остаться в яви. Да, я хотела свою жизнь обратно, какой бы она не была. Но если это было невозможным, то навь тоже подойдёт. Тёмная, безжалостная навь. И я старалась не задумываться о том, кем стану. Вечность в нави… Мне придётся выживать, а не жить. Я не дракон, которого будут бояться. Не бог. Не полубог. Я буду той, кто боится. Буду той, кого будут преследовать остальные навки. И сама могу превратиться в зло со временем. Переродиться в кого-то нового. В касну или праха, или другое неведомое чудовище. Но это пока что не имело значения. Главное, что в эту секунду, в эту минуту я буду спасена. На чаще весов стояла вечность в забвении и вечность с попытках жить, пусть и в темноте и мраке. И я выбирала второе, все мои инстинкты заставляли, побуждали меня выбрать продолжать существование, чего бы это ни стоило. Хотя какая-то часть моего сознания шептала, что это ошибка. Что оба этих варианта, а не только первый — означает мою окончательную смерть. Ведь я больше не буду собой. Никогда. Я перестану быть доброй душой, и стану самой тёмной версией себя. Новой. Стану злом, которого никогда не таилось у меня внутри. Которому ещё предстоит родиться. Очень скоро. Ян был прав. Но мы ничего не могли изменить, и следовало довольствоваться малым. Принимать решение и разбираться с последствиями потом, когда они наступят. Просто мне не повезло. Так бывает. С другой стороны то, что у меня был хотя бы этот шанс — уже и есть везение. Стоило принять то, что давали. И быть благодарной. Не всем сама смерть предлагала подобную помощь, дружелюбно протягивая руку.

Я обратила внимание, что мои ладони стали полупрозрачными. Ян медлил, словно этого не замечал. Не знаю, контролировал ли он ситуацию. Видел ли в порыве скорби, что прямо сейчас моя душа испепелялась. И что я выбивалась из сил. У меня кружилась голова, как будто если бы я была человеком. Подкашивались ноги. Я понимала, что мои силы на исходе. И запаса времени нет.

— Ты говорил с богом конца света, — произносит Морана. — Я же общалась с ним в пекле, когда всё произошло с Константином. Полагаю, он сказал тебе тоже, что и мне тогда, разочаровав. Он тот, кто наиболее близок к Тьме, чем все мы. И если даже он не знает решения…

— Я ещё не говорил с Велесом, — перебивает её Ян. — Не успел.

Возможно, какой-то шанс и был. Другой. Из-за страха я отрицала, что многого лишаюсь. Пока я молча принимала свою участь, охваченная ужасом, он, охваченный им не меньше, однако, находил силы — и пытался отыскать выход, заглядывая дальше, чем я и глубже. Рассматривая мою жизнь с точки зрения моей души, её предназначения, всей моей сути.

Он лишь сильнее прижимал меня к себе. И продолжал стоять на своём. Он хотел, чтобы я жила. По-настоящему жила, а не выживала.

— Велес ничего нового тебе не скажет, — раздаётся голос, но не Мораны.

Мужской. Слишком знакомый. Голос Гая.

Что? Откуда он здесь?