Цвет победы

Арбалетчики вытаращили глаза, а стоявший неподалёку от мятежного королевского дядюшки десятник тихо скрипнул от расстройства зубами, когда худенькая девчонка, одетая в мужские штаны и странные пятнистые ботинки, вдруг пошатнулась и осела на пол. Упали безвольно руки, медленно поехала по стене и с глухим стуком повалилась на пол голова, подтверждая подозрения видавшего немало обмороков наёмника, что это вовсе не искусный розыгрыш.

Впрочем, это поняли все. Скосили взгляды на побледневшего советника, несколько секунд ожидали указаний, следя, как выступают бисеринки пота на его лбу, обрамлённом тщательно уложенными подвитыми локонами.

– Распорядись… – наконец бросил Урдежис десятнику и торопливо побежал по коридорам и залам к собственному кабинету.

Ворвался, ничуть не испугав старого секретаря, привычного ко всяким его выходкам, налил в стакан воды, накапал из заветного флакончика несколько капель, проглотил залпом. И рухнул в любимое кресло, забыв отереть пузырящиеся следы зелья с побледневших губ.

– Лекаря? – осторожно осведомился секретарь.

– Иди прочь. Стой. Положи мне на стол бумаги, потом иди.

Секретарь проделал указанное с немыслимой скоростью и так же шустро выскочил за дверь, не забыв плотно прикрыть за собой створки.

– Ну когда наконец ты научишься сдерживать свою несусветную подозрительность? – устало прошелестел женский голос, и на диване проявилась, словно собравшись из клочков тени, женская полупризрачная фигура.

– Он лгал. Я просто печёнками чувствовал, как он лжёт, – виновато буркнул старик, стараясь не сталкиваться взглядом с чёрными, как бездна, глазами.

– Ну допустим, – печально вздохнула его собеседница, – но это вовсе не повод немедленно бросать его в подвал. У тебя позже будет море времени, чтобы вывести его на чистую воду. Да и с девчонкой ты напрасно начал разговаривать так грубо.

– Как я мог подумать, что она хлопнется в обморок от такой ерунды? Судя по доносам агентов, иномирянка довольно крепкая и находчивая особа… – Он старательно оправдывался, но с каждым словом голос звучал тише и неувереннее. – Денесси… я всё испортил, да?

– Хотела бы я сказать нет, но пока не могу. Каждая ночь может стать последней, мне всё труднее сдерживаться. Но ведь тебя не переубедишь… ты всё делаешь по-своему. Сколько раз я была против твоих замыслов… бесполезно даже вспоминать. Каждый раз ты обещаешь всё просчитать и предусмотреть и снова совершаешь те же ошибки.

– Ты сейчас тоже лжёшь. Если бы ты не испугалась в тот раз… не попыталась его спасти, королевство было бы уже в моих руках… – внезапно вспылив, визгливо закричал на неё советник, – ты слишком добра… как будто и не дочь своего народа.

Услышав эти безумные обвинения, женщина выпрямила спину с царственным достоинством и свысока окинула холодным взглядом сжавшегося от ужаса перед собственным проступком советника.

– Я просто очень хорошо помню закон сосуществования. И точно знаю: никому не будет дела до моих или тем более твоих желаний, если следящие сочтут меня виновной во всех твоих преступлениях. И можешь не сомневаться, никого не разжалобят твои оправдания и мотивы поступков. Всё, Урд, ты преступил последнюю черту. Я выхожу из игры, и Гинло тоже.

– Нет! Нет, Денесси… умоляю… не делай этого… – Он рухнул на пол и теперь полз к дивану на коленях, заглядывая снизу вверх в непреклонное лицо, как собачонка, сожравшая хозяйский кусок окорока. – Во имя всего светлого, бывшего между нами… не нужно…

– Прекрати, – одним неуловимым движением она оказалась по другую сторону дивана, – ты же знал, ради кого я ещё с тобой. Имей мужество признаться в проигрыше.

– Но ты ведь не можешь поступить так жестоко с ними? – Старому интригану, видимо, неожиданно пришла в голову свежая идея, и его выцветшие глазки засветились детским азартом. – Дена! Эти воины, двести человек, они же поверили нам! Подумай, какая участь их ждёт… и про их семьи тоже вспомни! Инвард ведь не прощает таких проступков! Денесси… я всё осознаю… я был не прав, я ошибался, я делал зло… но ведь у меня была причина?! И ты лучше других знаешь, насколько веская! Вспомни тот самый закон сосуществования, которым ты меня сейчас попрекала… Мы ведь не нашли в нём ни одной лазейки, кроме этой…

– Но и этой тоже нет. – Впервые за многие годы она рассматривала его внимательно и изучающе, как незнакомца, позволив себе заглянуть за собственноручно поставленные щиты и ужасалась своей слепоте. – Нет и не было, мы придумали её в тщетной надежде, что следящие оценят выгоду нашего предложения. Молчи, Урд!

Она подняла руку, запрещая ему перебивать себя, и он послушно закрыл рот, не решаясь не только сказать хоть слово, но и подняться с колен.

– Я виновата не меньше тебя, и потому я помогу тебе свести эту игру к почётной ничьей… но не вздумай мешать. И первым делом прикажи привести из подвала анлезийца, он будет лучшим лекарством, когда девчонка придёт в себя. Ведь ты же соврал ей? Откуда у тебя мог бы взяться палач, если я никогда о нём не слышала, а Лиокания вообще категорически против тех пыток, какие приняты на Хамшире?