Цвет сакуры красный (СИ)

Волков продержался целый месяц. Уговаривал себя, что жена, на добрых полдесятка лет моложе, чем его старший сын — нонсенс. Если не сказать хуже. Что над ним, козлом старым, смеяться не будет только последний дурак, что пройдет еще десять — ну, пусть пятнадцать лет, и Умеко его бросит, потому как на что ей сдался старик. Скрепя сердце переговорил с Кеном Утида, чтобы тот повлиял на свою дочь. Вот только в процессе разговора инженер и мастер основательно выпили, и Всеволода Николаевича сморило. А проснулся он от того, что его тормошила за плечо Умеко, уютно устроившаяся рядом. Под одним одеялом, и без малейших признаков одежды. Обложив себя последними словами, инженер вздохнул и обнял девушку…

[1] Международное реалити-шоу, вышедшее на экраны в 1999 г. Аналогом этой программы стало шоу «За стеклом» шедшее на российском телевидении с осени 2001 по лето 2002 года.

[2] Японский кинофильм 1929 г. рассказывающий о судьбе человека, всю жизнь бывшего слугой у богача.

[3] Военный марш написанный в Японии в 1900 г.

Эпилог

Свадьба Волкова-старшего была вполне скромной, хотя и абсолютно не японской. Кен Утида, пара товарищей Умеко по кимовской ячейке и служащий из Советского представительства — вот и все гости, которых позвали в маленькую чайную. Правда, совершенно неожиданно принесли телеграмму от самого Товарища Его Божественного Величества, который не мог проигнорировать первую в Японии интернациональную свадьбу. Да товарищ из Совпредства сообщил, что Волковы через месяц отправляются обратно Союз: Всеволода Николаевича, как особо ценного специалиста переводят в Наркомат. Так что приходится торопиться: нужно принимать дела…

Узнав, что они поедут в Москву, Умеко с детской непосредственностью захлопала в ладоши, запищала от счастья и повисла на шее мужа. Впрочем, она тут же кинулась к секретарю ячейки и зачастила, прося его подготовить все документы для переезда. Ведь там на месте ей нужно встать на учет, и для этого нужно все-все перевести с японского на русский, а то вдруг товарищи в Москве неправильно прочтут записи в ее учетной карточке…

Апрель 1933 года выдался солнечным и теплым. Утреннее солнце весело пробежалось лучами по улицам и паркам Москвы, по столичным площадям, скверам и крышам зданий. По улицам спешили прохожие, грузовики рыкали на ухабах и скрипели тормозами на перекрестках, трамваи гремели и звенели на стыках рельс…

В это утро по улицам столицы шла молодая пара. Высокий парень в военной форме с россыпью значков на груди, среди который выделялся почетный знак «Воин Дальневосточник» раздвигал встречных, словно ледокол льдины, шагая вперед упругим, твердым шагом человека, привыкшего много и далеко ходить. За плечами у него висел большой вещмешок-сидор, а в руках он нес увесистый чемодан и такой же узел, впрочем, было видно, что ноша его вовсе не тяготит. За ним быстро семенила молоденькая японка в цветастом кимоно, пытаясь одновременно разглядеть все окружающее, не отстать от своего «ведущего» и при этом не поднимать головы…

Молодые люди двигались довольно уверенно и целеустремленно, и лишь изредка военный чуть приостанавливался, чтобы разглядеть названия улиц или номера домов. Но вот наконец парень в военной форме кивнул сам себе головой, повернулся к спутнице, коротко сообщил: «Здесь!» и пара уверенно вошли во двор одного из московских многоэтажных домов.

Дворник, увидевший эту странную пару собирался что-то сказать и уже открыл, было, рот, но вдруг встретился взглядом с глазами парня, в которых прочитал что-то-то такое, что тут же расхотел вступать в переговоры. Молодые люди остановились чуть ли не в центре двора, и парень принялся внимательно изучать входы в подъезды, беззвучно шевеля губами — должно быть пытался высчитать где находится искомая квартира.

Но вот он обернулся к спутнице, стоявшей с опущенной головой, и произнес:

— Вот, — он легко обвел рукой, явно не замечая веса чемодана, который так и не выпустил. — Это — наш дом.

Японочка закивала головой, чуть покраснела и прошептала:

— Красивый. Большой.

— Большой — согласился Всеволод-младший (а это был именно он). — Большой. Сейчас поднимемся к нам — Тут он внезапно поставил вещи наземь и взял в ладони лицо Ханы. Чуть приподнял, посмотрел ей в глаза, — Да что это с тобой? Ты не заболела?

Та отчаянно замотала головой, а потом снова опустила глаза и на грани слышимости выдохнула:

— Я боюсь…

— Чего ты боишься, глупенькая? — изумился парень и привлек ее к себе, непринужденно бросив вещи — чемодан и здоровенный узел наземь. — Ну, что тебя напугало, малыш?

Хана собралась с духом, зажмурилась…

— Вашего уважаемого отца…

Всеволод сперва не понял, а потом откровенно заржал.

— Перестань, Хана, — проговорил он ласково. — Ну ведь уже сколько раз говорено-переговорено: батя у меня — добрый, и тебе бояться нечего.