Цвет сакуры – красный

Командир отделения Исиро Танака

Ещё когда мы лежали, ожидая сигнала к атаке, я снова подумал: как же мне повезло, что такой человек, как Севака, захотел стать моим другом! Вот весь наш взвод сейчас лежит и трясётся от страха перед атакой, а Севака – поёт. Тихонечко, про себя, но ведь поёт! А уж когда встали и пошли вперёд… Севака впереди всех бежит. Чуть пригнулся – ну это понятно: зачем просто так себя под вражеские пули подставлять? Только все у нас бегут – бабахают на ходу, чтобы самим себе страшно не было, а Севака – нет. Зато, когда береговые обезьяны побежали, он первым врага убил. Экономно так – две-три пули всего, и дальше бежит. А потом вражеский «Гочкис» захватил. Не вовремя у энган-сарю его заело! Хотя, что ещё от этих тупых обезьян ожидать?

Я и опомниться не успел: Севака одной очередью их пулемётчиков смахнул и уже к пулемёту присматривается. Потом ощупал его со всех сторон, задержку устранил да и развернул против белокитайской сволочи. Рукой мне махнул: патроны, мол, подавай, и принялись мы с ним за уничтожение буржуазных прихвостней. По заветам Товарища Его Божественного Величества – десять тысяч лет ему жизни!

Те китайцы, что побежали, быстро свою смерть встретили. Но и те, что не побежали, недолго на свете прожили. Они же ленивые, эти береговые обезьяны: не удосужились себе окопы отрыть. Я об этом Севаке сказал, а он только хмыкнул.

– Земля за ночь промёрзла, – говорит. – Камнем стала. Они, – говорит, – может, и рады были бы окопаться, да не вышло.

Только это он так шутил. Наверное. Потому что нас он бы точно заставил отрыть траншею, да ещё пулемётные гнезда и ход сообщения в тыл. Потому что его уважаемый отец ему говорил: «Чем больше копаешь перед боем, тем меньше придётся копать после». Это потому что у братьев с Севера покойников не кремируют, а зарывают в землю.

А пулемёт у китайских контрреволюционеров плохой оказался. Патроны не в лентах, как у «Максима», а в жёстких таких штуковинах. Севака сказал, что они называются кассеты. У нас тоже такие пулемёты были. До Великой Революции, осуществлённой с благословления и под руководством Товарища Его Божественного Величества. А потом их на «Максимы» заменили. И правильно, а то я даже вспотел, запихивая эти кассеты в «Гочкис».

Только даже пулемёт не слишком сильно помог нашей атаке: очень уж много тут береговых обезьян собралось. И вместо того, чтобы благоразумно сдаться революционным воинам Товарища Его Божественного Величества, они имели наглость сопротивляться. Правильно наш старенький учитель, который когда-то воевал с китайцами – тридцать пять лет тому назад! – говорил, что китайцы отличаются глупостью. Правда, потом в ячейке КИМ нам старшие товарищи говорили, что все люди – братья. Интернационализм. Только я думаю, что братья – это те люди, которые разделяют Великое Учение Маркса и Ленина, благодатно дополненное и творчески развитое Товарищем Его Божественным Величеством, а вот все остальные – никакие не братья, а самые настоящие империалисты и буржуазные прихлебатели. Я как-то Севаку об этом спросил, он сперва посмеялся, а потом сказал, что он тоже так думает. И по его, Севаки, мнению, его многоуважаемый отец эти мысли разделяет. Так что, когда у нас за спиной что-то зарычало, а потом появились целых три танка, я возрадовался. А храбрец Севака едва не захохотал. Конечно, он живёт битвой, и сейчас энган-сарю получат по заслугам!..

* * *

Три МС-1 медленно и как-то неуверенно ползли вперёд. Всеволод прикинул: нет, курсы этих маленьких бронеуродцев не пересекаются с его местоположением, и облегчённо вздохнул. В способность танкистов, управляющих этим чудом инженерной мысли, заметить лежащего на земле стрелка, он не верил, а танк, хоть и маленький, а гусеницей заденет – мало не будет! А если вообще – наедет?

Но эти вроде должны пройти мимо. Парень слегка расслабился, хотя и помянул тихим добрым словом конструкторов этих железных коробочек. Они таких размеров, что за ними толком не спрячешься. «Тоже мне, танк поддержки пехоты!» – буркнул про себя Волков. Тут его посетила новая мысль, и он чуть не расхохотался, вообразив, каково приходится в этих тесных бронесундуках на гусеницах скрюченным в три погибели экипажам.

Притулившийся рядом Танака взглянул на него с таким выражением, что Всеволод понял: японец решил, что его друг и командир рехнулся. Он с трудом подавил неуместный смех и снова взялся за пулемёт. Нет, ну вот кто бы мог подумать, что придётся стрелять из такого антиквариата…

Китайцы, и так уже деморализованные наступлением Соединённой стрелковой дивизии имени Советско-Японской Дружбы, при виде танков окончательно поддались панике. Теперь они уже не пытались сопротивляться и побежали. Все. «Гочкис» их старательно прореживал, а танки всё так же медленно, но неумолимо продвигались вперёд. Всеволод незаметно вздохнул: «Кажись, обошлось…»