Цвет счастья

До сих пор все молчали. И будут делать это и дальше. Чтобы защитить его. Чтобы он не потерял все, в том числе и Шарлотту. Однако, как известно, слова одного предателя достаточно. А если оно принадлежит судье, то все пропало.

Шарлотта молча сняла с руки здорового ребенка бирку с именем.

– Как зовут девочку? – спросил Жюль.

– Теперь у нее нет имени, – ответила Шарлотта и опустила глаза. Затем протянула ребенка Жюлю.

– Бирку моей дочери, – колеблющимся между решимостью и сомнением голосом потребовал Жюль, глядя на грудничка в кроватке.

Шарлотта осторожно достала малышку, прижала ее щечкой к своей влажной от слез щеке и одной рукой развязала бирку на ее запястье. Она протянула бирку Жюлю. Он схватил ее и сунул в карман брюк.

Потом он бесконечно медленно, как показалось им обоим, и тихо пятился из зала для новорожденных, преодолевая сантиметр за сантиметром, с чужим ребенком на руках.

Он в последний раз взглянул на Шарлотту. Она качала на руках его ребенка, нежно обхватив ручку девочки своей рукой, и помахала ему ею на прощание, затем вышла из луча света в дверной щели и исчезла. Однако из памяти Жюля она не исчезнет никогда, оставив ему долгий запах жасмина.

Глава 6

Одна из многих безмолвных судеб, которые незаметно наносят удар по жизни людей. Одна из бесчисленных молчаливых драм, о которых даже пострадавшие узнают лишь спустя долгое время.

Шарлотта бы никогда не подумала, что способна на такое. Лишить матерей детей, а детей – матерей. И все ради того, чтобы узаконить права на Антуана. Чтобы самой иметь возможность оставаться матерью. Был ли это моральный поступок, заложенный в сердце каждого человека? Убили бы мы сами ради тех, кого любим? Может ли вообще то, что мы называем моралью, иметь качества? Добро и зло правда существуют? Или это всего лишь оценочные категории, которые варьируются в зависимости от ситуации? В таком случае можем ли мы судить других?

Шарлотта осталась с маленькой девочкой на руках. В шоке от самой себя. В беспокойстве, граничащем с отчаянием, она ходила по залу взад-вперед. Девочка снова начала ловить ртом воздух. Шарлотта уложила ее в кроватку и привязала к ее руке бирку с именем другого ребенка.

– Теперь ты Ни Лу, – прошептала она малышке. Затем Шарлотта надела на девочку кислородную маску, такую большую, что она полностью закрыла лицо ребенка. Шарлотта гладила Ни Лу по головке и смотрела на нее. Она думала: «Ее вид вызовет грусть даже у самого равнодушного человека». Ручки и ножки, всунутые в одежку на несколько размеров больше. Личико, напряженные черты которого уже выглядят пугающе взрослыми.

Глаза Шарлотты затянула водянистая пленка. Она убрала руку с головки Ни Лу и положила ее ей на грудь. «Легкие размером с крылья стрекозы», – подумала она.

– Обещай, что ты их расправишь. Что доверишься этому миру. Несмотря на дожди, обрушившиеся на тебя. Что научишься летать. Пусть и не на том месте, которое было предусмотрено для тебя изначально. Что вознесешься – к свету жизни.

Младенец закричал.

– Прости, малышка. Пожалуйста, прости, – сказала Шарлотта. Она обхватила свою шею обеими руками, сняла цепочку, на которой висело бронзовое перо с темно-синим афганским лазуритом. Вкрапления делали камень похожим на земной шар. Этот амулет – вместе с его неотъемлемой тайной – мать Шарлотты вложила в руку дочери, прежде чем ее последний вздох унесся в вечность. С тех пор Шарлотта носила его не снимая. Из ее глаз текли слезы, когда она заворачивала цепочку в носовой платок и вкладывала ее в конверт вместе с клочком бумаги, на котором было написано несколько строк. Шарлотта подписала конверт: «Для Сарасвати». Она положила его девочке на грудь, и та тут же перестала плакать. В зале стало тихо. На короткое мгновение ребенок открыл веки, взглянул на Шарлотту и снова закрыл их. С каждой минутой грудь малышки вздымалась и опускалась все спокойнее и ровнее.

«Они есть. Повсюду. Крохотные магические моменты. Похожие на один-единственный лучик солнца, пробивающийся сквозь пасмурное небо. В жизни каждого человека. Нужно лишь довериться им». Эти слова мать Шарлотты говорила дочери, одновременно зажимая в ее пальцах амулет. Четырнадцать лет назад. Шарлотте тогда было десять. Сегодня девушка сказала те же слова Ни Лу. Она отвела взгляд от девочки, сняла с себя халат, сложила его пополам один, затем второй раз, повесила на прутья кроватки и вышла из зала.

В кабинете Шарлотта начала наспех перелистывать стопку недавних свидетельств о рождении, пока не наткнулась на свидетельства девочек. Она достала оба документа, пером нацарапала на каждом пометы, сложила их и сунула в карман юбки. Затем она взяла из выдвижного ящика два пустых листка и составила новые свидетельства с соответствующим временем рождения подмененных детей. Если бы судьбе было угодно, то это время стало бы единственным признаком подмены. Шарлотта расписалась в документах, поставила на них печать родильного дома и положила листки назад в стопку.