Цвет судьбы. Откровения египетской мумии 2

«Лицевой частью ковра» Па Ди Ист называет потустороннюю (со стороны Бога) картинку земной жизни. «Изнанкой ковра» – наш мир. Он считает, что генезис растительности, животных и людей начался как раз с создания Богом царства теней «по ту сторону» от нас. Теневые субстанции как бы продавливались на отдаленные, периферийные слои сознания, одним из которых является планета Земля.

По мысли Па Ди Иста, родоначальник человечества Каин был «изгнан» Богом с более субстанционального слоя под названием «лицо земли» на менее субстанциональный под названием «земля Нод». Последняя есть не что иное, как наша планета в ее привычном для нас материальном виде. По сути дела, Каин был «изгнан» из нефизического мира в мир физический. Его отец Адам, хотя и выдворенный из рая, существовал все-таки па «лице земли» в астральном теле, Каин же имел обычную человеческую плоть. Таким образом, понятия «рай», «лицо земли» и сама «земля» в библейской терминологии означают разные ступени движения потока теней в направлении все большей материализации.

… Напоследок, прежде чем засесть за работу, я спросил Па Ди Иста, как он хотел бы назвать новую книгу.

– Я не хочу давать ей название, – ответил дух. – Это сделаешь ты сам. Я дал тебе информацию, которой ты вправе распоряжаться по своему усмотрению.

Итак, «Цвет судьбы. Откровения египетской мумии 2» – продолжение моих бесед с Па Ди Истом о смысле жизни.

Жрец любит слагать стихи. Я заметил это давно, почти сразу после нашего знакомства. Тогда я подумал, что таким образом он просто развлекает сам себя, поскольку мысли и настроение его стихотворений поначалу никак не соотносились с предметом его философских уроков. Но после того, как я обнаружил у себя дома клочок бумаги с четверостишием, написанным мной «механическим способом», я удивился:

– Зачем это?

– Учись стихотворству, – рекомендовал дух. – Во все времена поэты были самыми первыми перед Богом.

– Почему?

– Потому что они больше чем кто-либо иной жили душой. А перед Богом главное – взращивание собственной души.

Однажды во время очередного нашего общения он продиктовал мне следующие строки:

Путая приметы и советы,

Вы ложно судите, чтоб дальше ложно жить,

У тьмы прося как можно больше света,

У ненависти – больше сил любить…

На словах «у ненависти – больше сил любить» из темноты за спиной жреца вдруг раздался близкий троекратный свист: «Фьють – фьють – фьють…», как звук сработавшей па автомобиле сигнализации.

Мой учитель замолчал, обернулся, вгляделся в темноту и послал туда светящийся пучок своей энергии.

– О, мешают! Почему они начали так сильно копошиться?.. –недоуменно промолвил он.

– Кто они? – спросил я.

Па Ди Ист ответил односложно и неопределённо:

– Они…

Я понял, что вокруг духа жреца в потустороннем мире кружит целая огромная жизнь множества астральных существ, с которыми он, по-видимому, улаживает свои отношения примерно так же, как мы со своими соседями.

Бывает, что эти существа мешают нашему общению не шумом и свистом, а попросту всаживают мне в спину астральный нож – боль страшная. Потусторонней «мафии» не правится, что простому смертному открываются герметичные знания.

Сам Па Ди Ист тоже терпит подобные наскоки. Иногда его речь затрудняется, будто на него надели колпак. Тогда он говорит о своей усталости или прямо заявляет, что ему мешают, и переносит сеанс нашего общения.

Но он очень сильный дух, сильнее многих. Он очистил пространство вокруг меня, так что очень редко кто-нибудь из тех, кто находится на первых двух ступенях царства мертвых, включая души моих умерших родственников, осмеливается приблизиться ко мне без санкции жреца.

Покровительство Па Ди Иста позволяет мне существовать, не попадая под влияние сатанизма. Он отводит от меня опасные скопления темных энергий, желающих через открытый во мне информационный канал проникнуть на землю.

Дома, поздно вечером подойдя к настенному зеркалу, я увидел в нем себя в белом балахоне, с неподвижным, неживым лицом. В первую минуту у меня мурашки побежали по спине…

Странно: мое отражение двигалось независимо от меня и внимательно присматривалось ко мне.

– А, вот в чем дело… вот в чем дело, – мелькнула догадка.

– Ты кто? – грозно спросил я возникшую передо мной душу.

– Зачем тебе? – послышалось тихо в ответ, и я понял, что передо мной молодая женщина или даже девушка, должно быть, святая, поскольку от неё исходил молочный свет.

– Надо, – настаивал я. – Ты кто?

Она молчала.

– Ты святая? – спросил я опять.

– Нет.

– Богоматерь? – я пытался подсказать ей ответ, по-прежнему недоумевая, кто она и что ей надо.

– Нет, – монотонно отвечала незнакомка.

– Ты мой ангел-хранитель?

– Близко. Не надо мучить…

– Да я и не собираюсь тебя мучить, – возмутился я. – Ты сама пришла, напугала меня, а теперь еще и жалуешься. Ты помнишь, как тебя звали при жизни?

– Крестили Ольгой, – она, кажется, оттаяла.

– А отца твоего как звали? Помнишь?

– А то не помню. А ты помнишь, как твоего отца звали? – вдруг спросила она.

– Павел.