Цвет сверхдержавы - красный 2 Место под Солнцем(СИ)

Мощнейший взрыв потряс U-2, по самолёту словно ударил молот Тора, оба длинных узких крыла моментально сложились и отлетели, Иденса швырнуло вперёд, но удержали привязные ремни, мир вокруг него стал внезапно стал красным — отрицательная перегрузка разорвала сосуды в глазах. Он мгновенно потерял сознание.

— Вторая, разрыв!

Иденс уже не почувствовал второго удара, переломившего пополам фюзеляж позади крыльев. Две сотни килограммов взрывчатки в боевой части В-750 разнесли хрупкий разведчик в клочья.

— Третья, разрыв!

Академики Расплетин и Грушин, вместе с доброй сотней других зрителей из числа испытателей, а также офицеров и солдат полигона, затаив дыхание, смотрели, как высоко в небе дымный след ракеты пересёкся с белой тонкой ниточкой инверсионного следа U-2, образовав маленькое белое облачко, из которого вперёд по направлению полёта, протянулись, как щупальца, струи дыма от обломков. Часть второй ступени ракеты, волоча за собой клубящуюся дымовую ленту, по инерции улетела вверх. Второй дымный след вонзился в облачко, сделав его ещё больше. Оно рассыпалось дымным спрутом, часть цели, тоже по инерции, ещё пролетела немного вперёд, и закувыркалась, падая с невероятной высоты. На всё ушло не более нескольких секунд.

Офицер наведения, не вставая с места — в тесном вагончике кабины управления это было далеко не просто сделать — доложил по связи:

— Цель уничтожена, расход — три.

— Днепр-2, цель один уничтожил, расход — три, — доложил командир дивизиона на КП, и добавил. — Снять с подготовки три.

Академик Расплетин повернулся к академику Грушину и торжественно пожал ему руку под радостные возгласы собравшихся. Люди уже выволокли из кабины УВ операторов и командира комплекса, и под крики «Ура!» подбрасывали высоко вверх.

В это время маршал Бирюзов уже докладывал по ВЧ Хрущёву:

— Товарищ Первый секретарь, разрешите доложить... — и затем, радостно, не удержавшись: — Сбили, Никита Сергеич! В лучшем виде! Прямо на подходе к первой площадке полигона.

Были организованы поиски обломков. Падая с большой высоты, части самолёта рассеялись широко по выгоревшей от солнца степи. Обломки собирали несколько дней, но уже в первый день были найдены самые крупные из них — консоли крыльев, двигатель, передняя часть фюзеляжа, стойки шасси, фотоустановка с частично отснятой кассетой, катапультное кресло пилота.

Нашли и самого пилота. Он был мёртв ещё до того, как упал на землю. При нём имелась листовка с американским флагом и надписью по-русски, с просьбой оказать помощь в переходе границы (Подобная листовка была у Пауэрса)

Тело, обломки и фотоустановку доставили в Москву, там ими занялись эксперты. Громыко готовил очередную ноту протеста. Хрущёв не спешил, выжидая, как отреагируют американцы.

На этот раз Эйзенхауэр не стал выжидать и темнить. Как только ему доложили, что у самолёта по времени закончилось топливо, президент решил действовать на опережение. Приехав в Пентагон, где был установлен телетайп для прямой связи с Москвой (АИ, реально такой телетайп появился после Карибского кризиса, но здесь Хрущёв и Эйзенхауэр договорились о прямой связи в Женеве в 1955 г.), он попросил переводчика отослать Хрущёву сообщение:

«Господин Первый секретарь! Один из наших самолётов-разведчиков U-2 пропал в районе Центральной Азии. Полёт проходил в режиме радиомолчания. Последнее местоположение самолёта нам неизвестно. Я не исключаю возможности, что пилот, ещё незнакомый с местностью, мог заблудиться и случайно пересечь государственную границу СССР. Я также не исключаю, что самолёт мог потерпеть катастрофу на советской территории. Уверяю Вас, скорее всего, это произошло случайно, из-за непреднамеренной ошибки пилота. Если Вы можете пролить свет на судьбу нашего пилота и самолёта, прошу Вас проявить милосердие и сообщить в наше посольство все имеющиеся у Вас сведения.»

О получении сообщения было немедленно доложено Хрущёву.

Крякнув с досады, Никита Сергеевич был вынужден признать, что на этот раз Айк его переиграл. Прислав сообщение по прямой связи ему лично, президент придал истории конфиденциальный характер. А просьба «проявить милосердие» вообще обезоруживала советскую пропагандистскую машину.

Вызвав Серова и Громыко, Хрущёв изложил им свои соображения:

— Вроде как получается, что мы сбили «случайно заблудившийся самолёт». Если начать публиковать заготовленные пропагандистские материалы, получится неудобно. Президент хотел решить вопрос конфиденциально, а мы всё в эфир вывалили. Что делать будем? Есть у нас железобетонные доказательства, что самолёт не «случайно заблудился», а совершал плановый шпионский полёт над территорией СССР? Плёнку не удалось проявить?

— Есть доказательства, Никита Сергеич, — ответил Серов.

Он достал пачку проявленных фотоснимков, на которых были видны советские аэродромы и позиции зенитной артиллерии, сфотографированные Иденсом по пути к Байконуру. Затем он вытащил кожаный планшет погибшего лётчика.

— Смотрите карту, Никита Сергеич. Вот его маршрут отмечен. А вот государственная граница СССР и предполагаемые координаты объектов для фотосъёмки.