Цвет сверхдержавы - красный. Часть 2 (СИ)

      – Для практической отработки вопросов эксплуатации ториевых реакторов мы предлагаем немного модифицировать строящийся реактор типа ВВЭР на Белоярской АЭС. То есть, в центр активной зоны загрузим обычные урановые стержни, затем вокруг них будет кольцо из стержней с торием, и дальше снова урановые стержни. Торию для протекания ядерной реакции требуется внешняя нейтронная бомбардировка, что и обеспечат урановые стержни. Это позволит нам, во-первых, отработать технологические вопросы использования тория, во-вторых, получать уран-233, пусть дольше, но со значительно меньшими энергетическими затратами.

      – Вы, помнится, упоминали, что превращения тория в реакторе идут в два этапа? – припомнил Хрущёв. – То есть, там будет не просто замена стержней? Там какой-то компонент в виде газа отводить надо?

      Курчатов подивился цепкости памяти немолодого уже Первого секретаря.

      – Да. При распаде тория-233 будет выделяться протактиний-233. Мы переведём его в состояние летучего сульфида, чтобы убрать из активной зоны в защищённое хранилище, уже вне реактора, после чего он через полгода превратится в уран-233. Это поможет избежать появления в реакторе сильно радиоактивного урана-232, с которым сложно работать. Ну, и затем эта система может быть без особых изменений использована в конструкции уран-ториевого размножителя на быстрых нейтронах. Мы также планируем высокую степень автоматизации перегрузочных процессов, чтобы полностью исключить нахождение людей внутри внешнего защитного купола реактора. (В реальной истории на наших реакторах защитных куполов не было, а зря. У американцев и японцев были) На таком реакторе можно относительно легко увеличить срок между перезагрузками ядерного топлива с обычных 12 месяцев до 18-ти, а в перспективе – и до нескольких лет, по мере замены урановых стержней на ториевые. Все операции по замене стержней будут автоматизированы.

      – Ясно. Спасибо, – поблагодарил Никита Сергеевич.

      Индиец откланялся и покинул совещание – дальнейшие вопросы были секретны, и обсуждались в более узком кругу.

      – Никита Сергеич, в отношении сотрудничества в ядерной области, – сказал Курчатов. – Вы возможность сотрудничества с Францией не рассматривали? Пока они по-настоящему не раскрутились, имело бы смысл привязать их к нашим технологиям.

      – Рассматривал, – кивнул Хрущёв. – Но спешить не будем. Пока ещё непонятно, как себя поведёт господин де Голль. Вот когда появится ясность, тогда посмотрим и поговорим. А как у вас с заказами от остальных союзников?

      – Стоят в очередь, – улыбнулся в бороду Курчатов. – Видимо, придётся нам или комбинат-гигант по выпуску этих контейнерных ПАЭС строить, или просить китайских товарищей клепать их в каждой деревне. У нас уже есть заказы от всех стран ВЭС, кроме Монголии, а также от Греции, Таиланда, Северного Вьетнама. От Франции, кстати, тоже заказ имеется.

      – А от Монголии нет? – уточнил Никита Сергеевич.

      – Нет. Такая станция стоит несколько миллионов рублей. Только железо, без ядерного топлива. Товарищ Цеденбал по этому поводу отмочил: «М-да... Недешёво... Кизяк дешевле, однако...»

      Все засмеялись.

      – Он, скорее всего, пошутил. Кроме шуток, такая ПАЭС – самый дешёвый способ войти в ядерный клуб, – пояснил Курчатов. – Думаю, европейцы тоже хотели бы купить, но их прессуют американцы.

      – Хорошо. А что после окончания Нововоронежской и Белоярской АЭС планируете? – спросил Хрущёв.

      – Ленинградскую и Кольскую АЭС, – ответил Курчатов. – Какими они будут – сейчас планировать рано, к тому времени всё может измениться.

      – А по очистке озера Карачай и реки Теча что делается? – спросил Первый секретарь.

      – Прежде всего, закончен перевод всех реакторов-размножителей комбината «Маяк» на замкнутый цикл теплоносителя с дополнительной дистилляцией. Озеро Карачай откачано, радиоактивный ил из озера вычерпан дистанционно управляемыми средствами, жидкие и пульпообразные отходы переработаны до твёрдого остеклованного состояния. Сейчас их готовят к транспортировке в могильник на полуострове Мангышлак, – отчитался Курчатов. – Руководил работой лично товарищ Доллежаль. Пришлось задействовать пять контейнерных линий по переработке отходов, из-за большого объёма перерабатываемого материала. Работа шла в три смены.

      – Ну, молодцы. Убирать за собой научились. Теперь хоть не так стыдно будет перед детьми и внуками, – одобрил Хрущёв. – Николай Петрович, на этой работе дозу большую набрали?

      – Кое-что набрал, конечно, –сознался Доллежаль. – Но здоровью не угрожает. Работа такая...