Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)

   - У американцев на их территории уже 90 лет войны не было! - продолжил Хрущёв. - Пока мы воевали, они оружием торговали по всему миру. Их экономика во время войны выросла в несколько раз. А наша - разрушена. Американцы торгуют со всем миром, от денег чуть не лопаются, а у нас внешней торговли вообще нет! Буржуи проклятые после блокады Западного Берлина у нас даже икру и водку покупать перестали! У нас большая часть трудоспособного мужского населения повыбита в войну, а мы еще пять миллионов человек держим под ружьём, сознательно изымая их из производства материальных ценностей.

   - То есть, развивать флот мы больше не будем? - то ли спросил, то ли констатировал Кузнецов.

   - А вот и ошибаетесь, Николай Герасимович! - торжествующе ответил Хрущёв. - Флот развивать непременно будем! Однако соревноваться с Америкой не будем. Потому что надорвём экономику и погубим страну. Придётся нам, Николай Герасимович, придумать асимметричный ответ. Мы с Георгием Константиновичем уже обсуждали этот вопрос, и я собираюсь в ближайшем будущем пригласить вас обоих это обсуждение продолжить, так сказать, на троих.

   - На троих - звучит многообещающе, - усмехнулся Кузнецов. - И каким же партия и правительство видит этот самый асимметричный ответ?

   - Очень простым, Николай Герасимович, - ответил Хрущёв. - Вот представьте себе обычного буржуя, у которого в собственности целая корпорация, ну и там, дома, машины, яхты, куча денег... Чего, по вашему, такой буржуй больше всего боится?

   - Всё это потерять, полагаю, - пожал плечами Кузнецов.

   - Именно! - подтвердил Хрущёв. - А как он может всё это потерять? Тремя основными способами: либо в результате экономического кризиса капитализма, либо в результате социалистической революции, либо в результате военных действий. Ну, ещё стихийные бедствия, но это - природные явления, влиять на которые человечество пока не может.

   - Довоенная политика Сталина, политика поддержки Коминтерна и экспорта революции создала нашей стране плохой имидж в капиталистическом мире, - продолжил Хрущёв. - А после победы в войне нас стали не просто ненавидеть за наши коммунистические идеалы, нас стали ещё и бояться, потому что у нас появилась сила, чтобы нести эти идеалы по всему миру.

   - Никита Сергеич, это всё понятно, только какое отношение это имеет к военно-морской доктрине? - спросил Кузнецов.

   - Как ни странно, самое прямое, Николай Герасимович, - ответил Хрущёв. - Для начала мы изменим нашу политическую позицию и военную доктрину. Мы объявим, что отказываемся от экспорта революции и переходим к политике мирного сосуществования различных политических систем. Но. Одновременно мы заявим, что любая попытка нападения на территорию Советского Союза повлечёт за собой удар возмездия с применением атомного оружия.

   - То есть, мы откажемся от принципа не применять атомное оружие первыми? - спросил Кузнецов.

   - Да, откажемся, - кивнул Хрущёв.

   - А чем ударять-то будем? - усмехнулся Кузнецов. - Что-то это мне напоминает попытку, извините за прямоту, напугать ежа голой жопой.

   Хрущёв в ответ усмехнулся и погладил себя по лысине.

   - Эк вы меня покритиковали, Николай Герасимович! Я, конечно, не красавец, но уж так-то, может, не стоит?

   - Вы меня не так поняли, Никита Сергеич... - пробормотал Кузнецов.

   - Шучу, Николай Герасимович, шучу! А то уж очень у нас с вами разговор поначалу нелицеприятный получился, - засмеялся Хрущёв.

   У Кузнецова отлегло. Он, конечно, был человеком смелым, не боялся поспорить и со Сталиным, за что бывал разжалован и снят с должности, но здесь ситуация была явно не та.

   - Ударять нам, пока, Николай Герасимович, действительно нечем, - констатировал Хрущёв. - Основная надежда у меня на баллистические ракеты, но пока наши инженеры сделают ракету, способную достать до США, пройдёт ещё несколько лет. Самолётами мы до Штатов не достанем - передовых баз нет. Поэтому главной ударной силой придётся сделать подводные лодки с баллистическими ракетами, пока что средней и малой дальности, а в перспективе - и межконтинентальной дальности. Такие лодки уже проектируются.

   - Но подводная лодка сама по себе не обладает достаточной боевой устойчивостью, даже атомная лодка не обладает, - продолжил Хрущёв. - К тому же, помимо нанесения удара возмездия, остаётся задача противолодочной обороны и уничтожения авианосцев противника. А также - задача по оказанию военно-политического давления и обеспечения вооружённого присутствия в различных регионах Мирового океана. И я теперь хорошо понимаю, что подводная лодка для военно-политического давления не всегда годится. Для этого нужны мощные надводные корабли.

   - То есть, надводные корабли у нас всё-таки будут? - переспросил Кузнецов.

   - Будут, - кивнул Хрущёв. - И даже больше, чем вы думаете. Для начала, что у нас с линкорами?

   - В боевом строю в настоящее время только "Новороссийск", - ответил Кузнецов. - И то, линкор имеет ограниченную боеспособность и большей частью находится в ремонте. "Октябрьская Революция" и "Севастополь" летом этого года были переклассифицированы в учебные суда.