Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)

   – Что скажешь, Сергей Палыч? Тут уже не только свежие овощи и фрукты прямо в полёте, тут белки животного происхождения выращивать можно!

   – Звучит завлекательно, – Королёв явно заинтересовался.

   – А ещё, смотри. Если отходы из теплицы, планктонной фермы и отходы жизнедеятельности космонавтов скидывать в биореактор, в результате ферментации получается метан. А «Днепр» у нас летать будет на чём? – хитро спросил Келдыш.

   – На метане! – обрадованно ответил Сергей Павлович. – Чёрт подери, это какая же интересная цепочка вырисовывается!

   – К тому же это не только в космосе может пригодиться, – добавил Келдыш. – Насколько помню, газогенераторные автомобили на биогазе у нас ещё в войну ездили. А отходов сельского хозяйства и лесной промышленности, бытового мусора, канализационных стоков у нас по стране – миллионы тонн. Надо эту идею Никите Сергеевичу доложить, думаю, он тоже заинтересуется.

   Хрущёв получил отчёт профессора Чеснокова в августе 1958 года. Его заинтересовали возможности использования водорослей и планктона для получения биогаза и удобрений, а также для последующей переработки биогаза в синтетическое топливо.

   – Крайне интересно, Мстислав Всеволодович! – сказал Первый секретарь, читая записку Келдыша. – У нас как раз разворачиваются работы по озеленению среднеазиатских пустынь, а тут у вас написано, что отходы, прошедшие биореактор, можно использовать в качестве основы для плодородного слоя, под посадки сельскохозяйственных культур.

   – И не только это, Никита Сергеич, – добавил Келдыш. – Я специально по этому вопросу консультировался со специалистами ВАСХНИЛ. Сами понимаете, расчёты орбит, которыми я сейчас занимаюсь, от сельскохозяйственной тематики достаточно далеки. Так вот, у нас в стране одного только свиного навоза несколько миллионов тонн в год накапливается. Вывозить его на поля напрямую – нельзя, так же как и городские фекальные стоки – слишком едкая субстанция, сожжёт посевы. А после прохождения ферментации в биореакторе активность снижается до приемлемого уровня. И это быстрее, чем по несколько лет держать отходы в компосте, и ждать, пока это добро перегниёт естественным путём.

   – О! – Хрущёв многозначительно поднял палец. – А вы товарищу Шелепину эту информацию не посылали?

   – Посылал, – кивнул академик. – И товарищу Мазурову тоже. Оба весьма заинтересовались, и Александр Николаич, и Кирилл Трофимыч. Говорят, дело перспективное. В ВАСХНИЛ, само собой, тоже отправил.

   – Вот и я так думаю, – согласился Первый секретарь. – Тут ещё вот какое дело. У нас на носу – учредительная сессия ОПЕК, она на сентябрь этого года назначена. ОПЕК – это арабы, а арабы – это пустыни. Надо им эту тему предложить. Рекультивация пустынь может их заинтересовать.

   – Там ещё вода нужна, Никита Сергеич, – подсказал Келдыш. – С их энергоресурсами воду можно опреснять. А при наличии воды и биореакторов уже можно не только пустыню озеленять, тут комплексное развитие региона Ближнего Востока вырисовывается. Вот мы собираемся железную дорогу строить через Иран, с севера на юг. А ведь можно весь Ближний Восток железными дорогами связать, рельеф позволяет.

   – Хорошая мысль, Мстислав Всеволодович! Поручу своим референтам доклад подготовить, а вы дайте задание в ИАЦ, пусть подберут материалы по теме. Вот видите, какими извилистыми путями иногда хорошие идеи приходят, – усмехнулся Хрущёв.

   – Если бы вы, Никита Сергеич, знали, каким извилистым путём эта идея к нам пришла, – улыбнулся Келдыш.

   – А каким? – поинтересовался Первый секретарь.

   – Началось всё с доклада Владимира Алексеича Чеснокова, который ведёт научную работу по космическим теплицам, вместе с ленинградской детской коммуной...

   – А он-то какое отношение к этим креветкам имеет? – удивился Хрущёв. – Он же вроде гидропоникой занимается?

   – А ему дети книгу показали, научно-популярную, по биологии моря. Какой-то мальчишка принёс переплёт починить, – рассказал академик.

   – Н-да... – Никита Сергеевич только головой покрутил. – Надо бы узнать, как того пацана зовут, отблагодарить за хорошую идею.

   – Нет ничего проще, – Келдыш достал записную книжку. – Телефон коммуны у меня есть. Вы позволите?

   – Пожалуйста, – Хрущёв повернул к нему один из телефонных аппаратов, стоящих на столе.

   Академик набрал номер. Его звонок вызвал у секретаря директора детского дома лёгкий ступор – не каждый день в их детдом звонил из кабинета Первого секретаря ЦК КПСС научный директор Главкосмоса. Мстиславу Всеволодовичу пришлось долго объяснять и втолковывать, что ему нужен вовсе не директор детдома, который, как на грех, уехал в РОНО, а одна из воспитанниц.

   Наконец, нашли и позвали к телефону Иру.

   – Здравствуй, Ира. Это академик Келдыш. Вот, доложил о вашем предложении по планктону товарищу Хрущёву. Никита Сергеевич очень заинтересовался, и попросил узнать фамилию мальчика, который книгу принёс. Надо же вас всех поблагодарить за отличную идею, – Мстислав Всеволодович выслушал ответ Иры, и вдруг изменился в лице. – Спасибо, Ира!

   Он положил трубку и с вытянувшимся лицом посмотрел на Хрущёва.