Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия (СИ)

   – Ну, ты, бля, ничё... – констатировал Михалыч. – А говоришь, «на глазомер не полагаюсь...» Нормальный у тебя глазомер, Никита Сергеич!

   – Кромки одинаковые? А то дай угольник и струбцинку, подправлю.

   – Да нормальные кромки! – похвалил Михалыч. – У меня и то с первого раза не всегда выходит.

   – Ну, это просто приложился удачно...

   – Садись за стол, потолкуем. Сверло я потом сам доточу.

   – Э, нет, уж если начал, дай, доделаю, – Хрущёв отобрал у Михалыча сверло и аккуратными движениями подточил перемычку.

   Отдав сверло Михалычу, Хрущёв с ним и ещё несколькими рабочими уселись за стол, отодвинув в сторону костяшки домино. Директор завода Поляков тоже придвинул железную табуретку к столу и присел.

   – Поговорим?

   – Давай.

   – Так кто вам сказал, что расценки урежут? – спросил Хрущёв.

   – А чё тут говорить? Автоматы затем и ставят, чтобы производство удешевить, – ответил Михалыч. – Нешто мы дураки, не понимаем? Ты, Никита Сергеич, вижу, человек с понятием. Сам подумай, вот, скажем, Тимофей Иваныч, – он указал на рабочего, сидящего рядом. – Он же токарь от Бога! Шестой разряд получил уже лет двадцать как...

   – Двадцать два, – кивнул тот.

   – Во... И тут привозят енти автоматы... Да они ж как начнут план гнать! Рази ж живой человек за ними угонится? Да ни в жисть! Машина, она ж железная! Обидно, понимаешь! Тут тридцать лет, вот энтими вот руками... Это ж мастерство! А к энтой машине пацанов из ПТУ приставят, заготовки переставлять, да катушки магнитофонные перематывать... И будет она план гнать днём и ночью, в три смены...

   – Вот правильно говоришь, Михалыч... как полное-то имя? Неудобно только по отчеству...

   – Платон Михалыч я.

   – Так вот, Платон Михалыч, – ответил Хрущёв, – Про мастерство правильно сказал. А ты в курсе, что эти станки, что ты автоматами зовёшь, рабочий обучать вначале должен, чтобы они работать могли?

   – Это... как, то есть, обучать?

   – Это же самые наши первые станки! – пояснил Никита Сергеевич. – Они глупые ещё, сами работать не умеют. Сначала к такому станку должен рабочий встать, и своими движениями станок научить. Первую деталь из очередной партии на станке токарь сделать должен. Станок его движения запоминает и повторяет. А токарь идёт к следующему станку и на нём другую деталь делает. Потому и обучать станок работать должен именно такой специалист высочайшей квалификации, вроде тебя или Тимофей Иваныча.

   – Тю... Во как! – рабочие переглянулись. – Выходит, не так умна машина, как про неё болтают?

   – Это ж не автомат тупой, который, скажем, болты или там, жиклёры, делает, – пояснил Хрущёв. – Это тот же универсальный станок, на нём любые детали делать можно. Только он умеет движения рабочего запоминать и повторять. Вот такие специалисты, как вы, для обучения этих станков будут на вес золота. У вас за годы работы каждое движение выверено, и металл вы кожей чувствуете, знаете, где какую подачу использовать, чтобы и деталь не запороть, и резец не сломать.

   – Э, Никита Сергеич, ты, конечно, хитёр, но рабочего человека так просто не обманешь, – усмехнулся Тимофей Иванович. – Станки скоро поумнеют, научатся совсем без человека работать. Да и с деталями – у нас их не так велик ассортимент. Один раз записал на ленту эту самую программу, и всё. Рабочий не нужен больше, станок сам работать будет. А нас куда? И потом, посмотри, сколько сейчас рабочих в одном только этом цеху? А если тут всё этими автоматами заставят? Будут их обучать один-два человека, а остальных куда?

   – Один-два не управятся, нужно несколько десятков, – ответил Хрущёв. – Ты, Тимофей Иваныч, работаешь давно. Про многостаночников слышал?

   – Как не слышать... И сам многостаночником был в войну.

   – Ну вот, это тоже навроде как многостаночники будут. И ассортимент деталей будет расширяться, потому что модели автомобилей будут теперь меняться чаще, чем раньше, – пояснил Никита Сергеевич. – Да и лента изнашивается при работе, её обновлять придётся часто. Детали, опять же, конструктора постоянно дорабатывают, что-то меняют, значит, программы придётся перезаписывать. Без работы не останешься.

   – Так расценки ж...

   – Да какие расценки? У тебя раньше расценки были, потому что ты план гнал. А теперь работа у тебя будет другая. Творческая работа будет. Не одну и ту же деталь будешь гнать тысячами изо дня в день, а каждый раз разные. Это же интереснее, так? И схема оплаты труда будет, соответственно, изменяться, приспосабливаться под новые условия, – сказал Хрущёв. – Вам сейчас платят за то, что вы быстро работаете. Чем больше деталей сделал, тем больше получил, так?

   – Ну, так... Ещё и за качество дрючат...

   – Вот. А с этими новыми станками токарю, их обучающему, приплачивать будут, скажем, за каждую секунду, что он сумеет сэкономить, обучая станок работать. Чтобы производительность труда поднять. Без этого нам с вами коммунизм не построить.

   – Тю... коммунизм... когда ещё он будет... А живём-то мы сейчас...