Цвет убегающей собаки

Я говорю: наиболее существенный — не из тщеславия. Не потому, что сам собрал составляющие ее частицы. Тут дело в другом — обнаружились архивные документы инквизиции, касающиеся руководителя этой общины, некоего Бернара Роше. Известно, что отчеты инквизиторов отличались исключительной тщательностью и полнотой, в них полностью входили протоколы допросов подозреваемых катаров. Уцелевшие и открытые для всеобщего доступа документы, хранящиеся в монастырях Сен-Сарнена, — не единственные в своем роде. Я обнаружил рукописи, остававшиеся неизвестными семь с половиной веков, даже в хранилищах Ватикана их нет.

Конспираторские нотки удачливого жулика, неизменно уходящего от полиции, сделались особенно явными: обнаружение этих якобы тайных свитков должно было свидетельствовать об особенно важной из одержанных Поннефом побед.

— Роше, — продолжал он, — был бесспорным авторитетом в кругу катарских перфекти. Подобно другим лидерам общины, он был воспитан в римско-католической вере. Выходец из родовитой и состоятельной семьи, кровно связанной, согласно некоторым сведениям, с королевским родом Арагона, Роше посещал семинарию в родном городке, затем продолжил образование в Саламанке. В катарскую веру он, как говорят, перешел после трехлетних странствий по Италии с прокаженными, одетыми в рубище, которые подолгу жили в лесах, питаясь корнями и травами. По суровым меркам средневековья, ничего необычного, уверяю, в этом не было. Его называли «прокаженным монахом», хотя, как явствует из архивов инквизиции, прокаженным физически он не был, разве что (по утверждениям той же инквизиции) в духовном смысле. То, что, проведя столько времени в кругу прокаженных, Роше так и не заразился, катары полагали чудом, а правоверные католики — свидетельством тайного сговора с сатанинскими силами. Они же пустили слух, будто он удовлетворяет свои сексуальные потребности, занимаясь содомией с прокаженными подростками. Впрочем, это уже наслоения последующих времен, когда для изложения истории его жизни потребовались всякого рода невероятные подробности.

Роше был идеалистом, возможно, ранним стихийным коммунистом. В ту эпоху, как вам известно, было немало таких личностей, от Франциска Ассизского до Иоанна Лейденского. Что, однако, выделяло в их кругу Бернара Роше, так это страх, который он внушал врагам. Откликаясь на его проповеди, люди сотнями переходили в катарскую веру. В 1244 году, когда осада Монсегюра достигла критической точки, ему удалось ускользнуть от инквизиции. Остальные Избранные торжественно поклялись принять муку на костре, при условии, что Роше будет спасен любой ценой. Считалось, что без него дело катаров погибнет. А среди папского духовенства окрепло убеждение, что если уж этого человека не удастся схватить и предать огню, то необходимо хотя бы убрать его имя из анналов истории. Именно поэтому, как явствует из проведенных мною исследований, и не появляется оно в дошедших до нас манускриптах. Его имя действительно словно растворилось в воздухе тех времен.

Тем не менее мне удалось обнаружить несколько любопытных фактов, связанных с судьбой Бернара Роше. Я выяснил, кем были его родители, раскопал подробности детства, проведенного в Тулузе, а затем университетских лет. Я проследил маршруты его странствий, побывал в местах, через которые он проходил. Постепенно сроднился с этим человеком, и по прошествии какого-то времени, где бы ни пришлось оказаться, мне сопутствовала тень Бернара Роше. Жизнь моя превратилась в череду смутных и удивительных совпадений. Впрочем, есть и факты — не только мистика. Если сложить цифры дат нашего появления на свет — 1187 и 1943, — получится семнадцать, то есть точное количество беглецов, четырнадцать прокаженных и трое перфекти, которые покинули тем майским утром 1247 года Мелиссак. Быть может, вам старая наука нумерология представляется пережитком, ноне забывайте, что веками, до тех самых пор, пока не наступила наша слишком буквалистская эра, математика не ставилась ни во что, если не опиралась на магическую власть чисел.

Роше стал моей путеводной звездой. Моим господином. Или, вернее, стал бы, если представлять его кем-то отдельным от меня. Но уже много лет назад я пришел к убеждению, что я и есть Бернар Роше и моя миссия — основать всемирный религиозный порядок на катарских принципах. Наша община — зерно этого порядка.

Поннеф не на шутку разволновался, еще немного — искры из глаз посыпятся. Речь его, несомненно хорошо отрепетированная, звучала так, словно он произносил ее впервые. Настоящий проповедник, обучающий основам веры, и одновременно рассказчик, а также главный герой фантастического театра одного актера. Он осуществлял то, что дается лишь единицам, — формировал новый мир в точном соответствии со своими убеждениями.