Цвет волшебства

— Пожалуйста? — попыталась Канина.

Шляпа чуть-чуть приподнялась.

— Мы будем тебе чрезвычайно обязаны, — пообещал Найджел.

— Правильно! — подхватил Креозот.

Шляпа приподнялась ещё немного.

— Вы в этом абсолютно уверены? — уточнил Ринсвинд.

— Да!

Ринсвинд прокашлялся и скомандовал:

— Вниз.

Ковер поднялся над землей и выжидающе застыл в нескольких футах от слоя пыли.

— Но как… — начала Канина, однако Найджел перебил ее.

— Волшебникам открыты тайные знания. Наверное, в этом-то всё и дело, — заявил он. — Возможно, этот ковер страдает навязчивой индеей делать противоположное тому, что ему скажут.

— Ты можешь заставить его взлететь ещё выше?

— Да, но ни за что в жизни этого не сделаю, — ответил Ринсвинд.

Ковер медленно двинулся вперёд, и, как это часто бывает в подобных случаях, по тому месту, где он только что лежал, прокатилась подпрыгивая огромная каменная глыба.

Мгновение спустя ковер с беглецами оказался на открытом воздухе, а несущиеся в вихре камни остались позади.

Дворец рассыпался на куски, и эти куски взлетали вверх сужающимся конусом, напоминающим извержение вулкана наоборот. Чудовская башня исчезла без следа, но камни, порхая в воздухе, подтягивались туда, где она недавно стояла, и…

— Они строят другую башню! — воскликнул Найджел. — К тому же, из моего дворца, — пожаловался Креозот.

— Шляпа победила, — объяснил Ринсвинд. — И она строит собственную башню. Это нечто вроде защитной реакции. Волшебники всегда окружают себя башней, как эти, ну… Как называются те штуки, которые живут на дне реки?

— Лягушки.

— Камни.

— Бандиты-неудачники.

— Шитики — вот что я имел в виду, — вспомнил Ринсвинд. — Когда волшебник собирается с кем-то воевать, первым делом он строит себе башню.

— Она очень большая, — заметил Найджел. Ринсвинд мрачно кивнул.

— И куда мы направляемся? — поинтересовалась Канина.

Ринсвинд пожал плечами.

— Прочь.

Прямо под ними проплывала внешняя стена дворца. Не успели они миновать ее, как стена затряслась, и кирпичи начали взмывать вверх, присоединяясь к стае камней, с жужжанием вьющихся вокруг новой башни.

Спустя некоторое время Канина не выдержала:

— Ну хорошо. Как ты заставил ковер взлететь? Он действительно делает противоположное тому, что ты ему приказываешь?

— Нет. Я просто обратил внимание на некоторые фундаментальные детали его стратификационного и пространственного расположения.

— Не поняла, — призналась она.

— Хочешь, чтобы я объяснил это неволшебным языком?

— Ага.

— Ты положила его на пол изнанкой вверх, — сказал Ринсвинд.

Несколько мгновений Канина сидела не шевелясь.

— Должна признать, он очень удобный, — наконец заговорила она. — Впервые в жизни лечу на ковре-самолёте.

— А я впервые в жизни управляю таким ковром, — рассеянно откликнулся Ринсвинд.

— И у тебя хорошо получается, — похвалила она.

— Спасибо.

— Ты говорил, тебя пугает высота.

— Приводит в ужас.

— По тебе незаметно.

— Я сейчас не об этом думаю.

Ринсвинд обернулся и посмотрел на возвышающуюся у них за спинами башню. За последнюю минуту она здорово выросла, и на её вершине распустился затейливый бутон башенок и зубчатых стен. Над ней роем кружила черепица. Отдельные плитки пикировали вниз, словно керамические пчелы на бомбометании, и, позвякивая, укладывались на место. Башня была невероятно высокой, и камни у её основания давно были бы растерты в пыль, если бы не потрескивающая в них магия.

Всё, конец организованному волшебству. Два тысячелетия мирной магии пошли псу под хвост, на Диске снова росли башни, в воздухе носилась сырая магия, а значит, вскоре что-то серьёзно пострадает. Возможно, это будет Вселенная. Магия в чрезмерных количествах способна искажать вокруг себя пространство и время, а это не слишком хорошие новости для человека, который за долгие годы привык к тому, что такие вещи как следствия идут за такими вещами как причины.

Но Ринсвинд не мог объяснить это своим спутникам. Они, похоже, так и не уловили суть дела. Если говорить более конкретно, они так и не осознали, что такое погибель. Они страдали от ужасного заблуждения, что что-то ещё можно сделать. И были готовы изменить мир так, как им того хочется, — или умереть в процессе. А вся беда умирания в процессе состоит в том, что в процессе вы умираете.

Смысл былой организации Университета заключался в том, что она поддерживала нечто вроде мира между волшебниками, которые обычно сцепляются друг с другом без особых проблем — примерно как коты в мешке. И теперь, когда они вступили в бой без перчаток, каждый, кто попытается встать между ними, окажется сильно поцарапанным. Это вам не та старая, спокойная, немного глуповатая магия, к которой привык Диск. Это магическая война, пронизывающая и раскалённая добела.

Ринсвинд никогда не мог похвастаться способностями к предвидению будущего. По правде говоря, он и настоящего толком не видел. Но он с унылой уверенностью предчувствовал, что в самом ближайшем будущем, секунд этак через тридцать, кто-нибудь непременно скажет: «Надо же что-то предпринять!».

Внизу, под ними, проплывала пустыня, освещённая косыми лучами заходящего солнца.