Цвет волшебства

— Это совпадение!

— Давайте будем серьёзны, — сказала Бабочка. — Во дворце есть кто-то сочувствующий нам.

— Возможно, этот человек ежеминутно рискует жизнью! Ведь известно, что некоторые евнухи на нашей стороне.

— Полагаю, это потому, что им нечего терять.

— Ты можешь предложить что-нибудь получше, Великий Волшебник?

— Да. Вернуться обратно в камеры.

— Что?

— Всё это дурно пахнет. Ты что, действительно готова убить императора? То есть по-настоящему!

Бабочка засомневалась.

— Ну, мы часто разговаривали об этом. Две Огненные Травы говорил, что, убив императора мы тем самым зажжём факел свободы…

— Ага. А гореть будешь ты. Пока не поздно, давайте вернёмся в камеры. Это сейчас самое безопасное место. Я вас запру и… разведаю обстановку.

— Какое смелое предложение, — восхитился Двацветок. — И такое типичное для этого человека, — добавил он с гордостью.

Бабочка наградила Ринсвинда взглядом, от которого волшебник уже привык приходить в ужас.

— Хорошая идея, — сказала она. — А я буду тебя сопровождать.

— О, но ведь это будет… очень опасно, — поторопился закончить Ринсвинд.

— Разве может со мной случиться что-нибудь плохое, ведь меня будет защищать сам Великий Волшебник? — парировала Бабочка.

— Верно. Как это верно, — подхватил Двацветок. — Со мной же ничего плохого не случилось.

— Кроме того, — продолжила его дочь, — у меня есть карта. Ты же можешь заблудиться и случайно покинуть Запретный Город.

Ринсвинд сдался. Ему вдруг пришло в голову, что бывшая жена Двацветка была, наверное, замечательно умной женщиной.

— Ну что ж, отлично, — произнёс он. — Но ты не должна мешать мне. И ты будешь делать всё, как я скажу, понятно?

— Веди, о Великий Волшебник! — поклонилась Бабочка.

* * *

— Так я и знал! — воскликнул Маздам. — Яд!

— Нет, нет. Это не едят. Это втирают в тело, — объяснил Профессор Спасли. — Смотри. А потом ты становишься чистым, как это называется у нас, у цивилизованных людей.

Большинство воинов Орды стояли по пояс в тёплой воде, целомудренно обхватив себя руками. Хэмиш наотрез отказался покинуть своё кресло, так что из воды торчала только его голова.

— Щипет! — пожаловался Коэн. — От меня кожа отваливается.

— Это не кожа, — покачал головой Профессор Спасли. — Неужели никто из вас никогда не видел ванны?

— Как же, я видел, — отозвался Малыш Вилли. — В ней-то я и прикончил Безумного Епископа Псевдополиса. Там ещё плавали такие… — он нахмурился, — пузыри и прочее. И пятнадцать голых служанок.

— Чиво?

— Точно. Пятнадцать. Вижу как сейчас.

— Служанки — это здорово, — заметил Калеб.

— А у нас тут, кроме как о мыло, и не потрёшься ни обо что.

— Императору во время ритуального омовения прислуживают двадцать две банщицы, — вмешался Шесть Благожелательных Ветров. — Если хотите, я могу пойти поговорить с гаремными евнухами, чтобы их разбудили. Пожалуй, это можно будет провести как развлечения.

Сборщик налогов горел желанием приступить к своей новой работе. Он подсчитал, что, хотя воины Орды как индивидуумы заработали за свою карьеру буквально горы золота, как герои-варвары они почти всё это растратили на различные виды деятельности (внутренне он отнёс их к категории «связи с общественностью»), обязательные при их профессии, так что теперь имели право на значительную компенсацию.

Тот факт, что ордынцы не были зарегистрированы ни в одной структуре по сбору налогов[84], к делу никак не относился. Важен сам принцип. Ну и, разумеется, процент.

— Никаких девушек, я настаиваю на этом, — сказал Профессор Спасли. — Вы принимаете ванну для того, чтобы стать чистыми. На женщин будет масса времени позже.

— Назначу свидание, когда всё это закончится… — немного робко пробормотал Калеб, с тоской вспоминая одну из тех немногих женщин, с которыми он когда-либо в своей жизни разговаривал. — Она сказала, у неё собственная ферма. Из меня выйдет неплохой петушок.

— Бьюсь об заклад, Проф сейчас заявит, что «петушок» бранное слово, — ухмыльнулся Малыш Вилли. — Правильнее называть «самец курицы».

— Ха, ха, ха!

— Чиво?

Пока Орда экспериментировала с маслом для принятия ванн (поначалу пытаясь применить его внутренне), Шесть Благожелательных Ветров бочком придвинулся к бывшему преподавателю.

— Знаешь, а я вдруг сообразил, что вы собираетесь украсть, — сказал он.

— В самом деле? — вежливо ответил Профессор Спасли.

Он наблюдал за Калебом, который, вроде бы осознав, что столько лет вёл неправильный образ жизни, теперь яростно наверстывал упущенное и пытался постричь ногти мечом.

— Легендарный Алмазный Гроб Ше-Ю! — выдал Шесть Благожелательных Ветров.

— Опять не угадал.

— О.

— Так, господа, все выходим, — громко объявил Профессор Спасли. — Думаю, вы вполне усвоили основные правила коммерции, общественных сношений…

— …Ур, ур, ур… Прошу прощения…

— …А также принципы налогообложения, — продолжал Профессор Спасли.

— В самом деле? И что же это за принципы? — спросил Коэн.

— Это когда отбираешь у торговца почти все его деньги, — Шесть Благожелательных Ветров подал Коэну полотенце.

— И всё? Да я уже столько лет этим занимаюсь…