Цвет волшебства

— До чего же интересно! Это надо записать! — Бог захлопал по карманам в поисках следующего блокнота. — А как именно протекает процесс? Самки сопровождают вас во время пробежек? И ещё. Это высокое, на котором вы концентрируетесь? Какова точно его высота? ЧРЕЗВЫЧАЙНО нестандартная концепция. Вероятно, требуются дополнительные насадки?

— Ты, прошу прощения, о чём? — уточнил Думминг.

— Невероятно! Чтобы существа создавали себе подобных! Мне казалось, вся эта их возня с семенами — способ занять время, ан нет! И на самом деле, какой прекрасный способ сэкономить время и силы! Разумеется, это потребует дополнительных усилий на стадии разработки, однако потом всё будет идти практически само по себе… — Бог так быстро принялся чирикать карандашом в блокноте, что его рука превратилась в размазанное облачко. — Гм-м, в таком случае жизненно важными становятся установки и императивы… Гм-м… А как это применимо, скажем, к деревьям?

— Тут хватает дяди Думминга и самой обычной кисточки, — ухмыльнулся главный философ.

— Я бы попросил! — воскликнул Думминг.

Бог с выражением внимательной растерянности воззрился на волшебников — как человек, в присутствии которого только что пошутили на иностранном языке и который не уверен, дошёл ли шутник до кульминации или она ещё впереди. Выждав некоторое время, он пожал плечами.

— Единственное, что мне пока ещё не совсем ясно, — произнёс бог, — это что именно побудит их заниматься, ну… — Он сверился с блокнотом. — …СЕКСОМ, когда и так можно наслаждаться собой… Как неприятно: у вашего коллеги опять приступ — кажется, он вот-вот задохнется.

— Декан! — рявкнул Чудакулли.

— Не могу не заметить, — произнёс бог, — что, когда разговор заходит о СЕКСЕ, все вы краснеете и начинаете неловко топтаться на месте. Вы таким способом подаёте какие-то сигналы?

— Урм…

— Буду чрезвычайно благодарен, если вы поведаете мне, как у вас это происходит.

Смущение, огромное и розовое, заполонило всё вокруг. Если бы оно было сделано из камня, то в нём можно было бы высечь огромные, тайные и алые, как розы, города.

Чудакулли улыбнулся деревянной улыбкой.

— Прошу меня извинить, — произнёс он. — Господа, собрание преподавательского состава?

Все волшебники, кроме Думминга, сгрудились вокруг аркканцлера. Из общего возбужденного шёпота долетали отдельные фразы:

— … Мне отец рассказывал, но я, конечно, не верил… И у меня никогда не поднималось… Декан, да уймешься ли ты, наконец! Мы же не можем… Самое лучшее — холодный душ…

Чудакулли повернулся к богу и вновь изобразил улыбку каменной статуи.

— Секс — это, видишь ли, нечто, о чем мы, э-э, не говорим, — произнёс он.

— Много, — дополнил декан.

— А-а, понятно! — кивнул бог. — Что ж, думаю, практическая демонстрация будет гораздо информативнее.

— Э-э… Мы, знаешь ли… не планировали…

— А вот и ви-и-и-и! Так вот ви где, госьпода!

В пещеру вплыла госпожа Герпес. Волшебники внезапно затихли, почувствовав своим волшебным чутьём, что появление госпожи Герпес именно в этот момент равносильно включению нагревательной спирали в плавательном бассейне жизни.

— О, ещё один представитель вашего вида, — жизнерадостно заметил бог. Он пригляделся. — Или другого?

Думминг почувствовал, что настало время что-то сказать. Госпожа Герпес устремила на него взгляд.

— Госпожа, э-э, Герпес, э-э… дама, — объяснил он.

— Ага, так и запишем, — кивнул бог. — И чем же знамениты ДАМЫ?

— Они, гм, принадлежат к тому же виду, что и, гм, мы, — заметался Думминг. — Гм… они… гм…

— Слабый пол, — подсказал Чудакулли.

— Прошу прощения, не совсем понял. Слабый — то есть ненадежный? — уточнил бог.

— Э-э… она, гм, э-э… видишь ли, она как бы самочных наклонностей, — завершил Думминг.

— О, как кстати, — довольно улыбнулся бог.

— Прошюженяизьвинить, — произнесла госпожа Герпес тоном максимальной строгости, порой весьма уместной, как она считала, при общении с волшебниками, — но быть может, кто-нибудь удосюжится предьставить мне этого госьподина?

— О, разумеется, — заторопился Чудакулли. — Прошу прощения. Бог, это госпожа Герпес. Госпожа Герпес, это бог. Местный бог. Бог этого острова. Э…

— Йа очарована, — промурлыкала госпожа Герпес.

Согласно понятиям госпожи Герпес, боги были существами социально приемлемыми — по крайней мере, если у них наличествовала человеческая голова и они были одеты. Боги котировались чуть выше первосвященников и примерно наравне с герцогами.

— Следует ли мне пасть ниц? — кокетливо спросила она.

— Ммяяя, — простонал главный философ.

— Коленопреклонение любого вида не обязательно, — отозвался бог.

— Он хочет сказать, нет, — перевел Думминг.

— Как вам будет угодно, — с этими словами госпожа Герпес протянула руку.

Бог сразу схватил её и принялся гнуть туда-сюда большой палец.