Цвет волшебства

В течение последних нескольких часов он был очень занят. Да, он был глух и не слишком сообразителен, но престарелые волшебники обладают хорошо развитыми инстинктами выживания и знают, что когда высокая фигура в чёрном плаще и с последней новинкой из области сельскохозяйственных инструментов начинает бросать на вас задумчивые взгляды, тут нужно действовать быстро. Слуги были отпущены. Двери запечатаны пастой, изготовленной из растёртых в порошок мошек, а на окнах вычерчены защитные октограммы. На пол редкими и пахучими маслами нанесены сложные узоры, очертания которых режут глаз и позволяют предположить, что художник был пьян или прибыл из какого-то другого измерения, а возможно, и то и другое сразу. В самом центре комнаты красуется восьмикратная октограмма Удержания, окруженная красными и зелёными свечками. А посреди неё стоит ящик, сделанный из древесины сосны кучерявой, которая доживает до глубокой старости. Ящик этот выстлан алым шёлком и снабжен дополнительными защитными амулетами. Грейхальд Спольд знает, что Смерть его ищет, и поэтому потратил много лет на создание неприступного убежища.

Он как раз установил замысловатый часовой механизм замка на нужное время и, закрыв крышку, откинулся на подушку в приятном сознании того, что здесь ему обеспечена абсолютно надёжная защита от самого неумолимого из всех врагов. Но он совсем забыл, насколько важную роль могут играть в предприятиях подобного рода вентиляционные отверстия…

И рядом с ним, у самого его уха, чей-то голос только что произнёс:

— ТЕМНОВАТО ЗДЕСЬ, А?

* * *

Пошел снег. Леденцовые окна пряничного домика ярко и весело сияли, разгоняя ночную тьму.

С одной стороны полянки зарделись три крошечные точки алого света, и послышался сдавленный грудной кашель.

— Заткнитесь! — зашипел волшебник третьего уровня. — Нас услышат!

— Кто услышит? От парней из Братства Очковтирателей мы ускользнули на болотах, а эти придурки из Почтенного Совета Провидцев всё равно пошли не в ту сторону.

— Ага, — сказал самый младший волшебник, — но кто с нами постоянно разговаривает? Я слышал, что это магический лес, здесь полно гоблинов, волков и…

— Деревьев, — закончил чей-то голос из темноты высоко наверху. В нём присутствовало нечто такое, что позволяло описать его только как «древесный».

— Ага, — подтвердил младший волшебник. Он затянулся окурком и вздрогнул.

Предводитель отряда высунулся из-за камня и осмотрел домик.

— Ну ладно, — он выколотил трубку о подметку одного из своих семимильных сапог, который в ответ протестующе заскрипел. — Врываемся, хватаем и исчезаем. Всё ясно?

— А ты уверен, что там люди? — нервно спросил младший волшебник.

— Естественно, уверен, — огрызнулся предводитель. — А ты кого думаешь найти? Трёх медведей?

— Там могут оказаться чудовища. Это как раз такой лес, в котором водятся чудовища.

— И деревья, — добавил из ветвей дружелюбный голос.

— Ага, — осторожно согласился предводитель.

Ринсвинд с опаской посмотрел на кровать. Довольно милая маленькая кроватка из твёрдой тянучки, инкрустированной карамелью. Он предпочел бы её съесть, а не спать на ней, кроме того, у кровати был такой вид, словно кто-то ей уже пообедал.

— Кто-то ел мою кровать, — сказал он.

— Я люблю тянучку, — обороняющимся тоном заявил Двацветок.

— Смотри, не то прилетит фея, и ты лишишься всех зубов, — предупредил Ринсвинд.

— Не фея, а эльф, — вмешался Свирс с туалетного столика. — Этим занимаются эльфы. И ногти с ног — тоже они. Эльфы иногда такие вспыльчивые.

Двацветок тяжело опустился на кровать.

— Ты всё перепутал, — возразил он. — Эльфы благородны, прекрасны, мудры и справедливы. Я где-то об этом читал.

Свирс и коленная чашечка Ринсвинда обменялись понимающими взглядами.

— Мне кажется, ты имеешь в виду не тех эльфов, — медленно сказал лепрекон. — У нас здесь водится другая разновидность. Не то чтобы их в лицо можно было назвать вспыльчивыми… — быстро добавил он. — Лучше этого не делать, если не хочешь принести свои зубы домой в шляпе.

Где-то неподалеку раздался еле слышный характерный скрип открывающейся конфетной двери. В то же самое время с другой стороны домика донесся легчайший звон, словно от камня, который очень деликатно разбил леденцовое окошко.

— Что это было? — спросил Двацветок.

— Что из двух? — уточнил Ринсвинд.

Вслед за этим послышался звук удара тяжелой ветки о подоконник. Свирс с воплем «Эльфы!» пронесся через всю комнату и нырнул в мышиную норку.

— Что будем делать? — осведомился Двацветок.

— Паниковать? — с надеждой предложил Ринсвинд.

Он всегда утверждал, что паника — лучшее средство выживания. В древние времена, как гласила его теория, людей, столкнувшихся лицом к лицу с проголодавшимся саблезубым тигром, можно было легко разделить на тех, кто паниковал, и тех, кто стоял на месте, восклицая: «Какое великолепное животное!» и «Поди сюда, киска».

— Там есть кухонный шкаф, — заметил Двацветок, указывая на узкую дверь, втиснувшуюся между стеной и передней доской камина.

Они торопливо забрались в сладкую, отдающую плесенью темноту. Снаружи раздался скрип шоколадной половицы.