Цвет

Но мне и не требовалось вникать во всё это. Я пытался прочувствовать посла, определить, когда он нагло врет, а когда пытается говорить правду. Когда держит камень за пазухой, а когда чистосердечен. Получалось с трудом: всё ж Кейн был профессионалом. Единственное, что я мог сказать наверняка, это то, что в нижнем слое, который касался собственно договора о предоставлении Сибе статуса заповедника, никаких подвохов не было. Но в случае принятия, у нас могли быть неприятности другого рода, которые свели бы на нет этот договор.

Я надеялся, что Шандар предусмотрела всё. Очень надеялся. Наша жизнь и свобода — это наша жизнь, а стать причиной ухудшения жизни ничего не подозревающих людей я не собирался.

Шандар замолчала и посмотрела на меня. Я кивнул. Разрешил, так сказать. Если что — меня бить.

Зель улыбнулась послу самой обворожительной улыбкой, которую я у нее видел, и сказала, что на этом обсуждение можно прекратить. И что не будем терять времени и всё подпишем. Если Кейн и обрадовался, то виду не подал. Достал из внутреннего кармана тонкую книжечку электронного дневника, что-то там пометил стилом, убрал и полез в портфель за документами.

Лаушер заранее подготовил все требуемые бумаги в нужном количестве экземпляров. Шандар внимательно прочла их все, иногда хмыкая, берясь за ручку и снова ее откладывая.

— Есть претензии?

— Претензий нет, — сказала зель. — Как насчет поправок?

— Вы можете написать, что документ в целом принимается, но допускается внесение поправок в любое время по согласованию сторон.

— Хорошо. Кем должен быть подписан этот документ?

— Вами, — улыбнулся эмиссар, — как руководителем колонии.

— В настоящее время колонией руководит выборный Совет. Первое заседание прошло вчера, поэтому мы вас и не успели поставить в известность.

Лицо у Кейна непроизвольно дернулось, будто его больно и внезапно ударили. Но он быстро справился.

— Значит, свою роспись должен оставить председатель Совета. Вы.

— Как бы вам это… Ну, хорошо. Как вы понимаете, я должна доложить Совету о ваших предложениях, ознакомить его с ситуацией, выработать непротиворечивую концепцию, а потом уже проставить подпись. Между прочим, с формальной точки зрения, подписи всех членов Совета равнозначны подписи председателя, разве не так?

— Так, — эмиссар скривился, уже понимая, что ему не дадут сделать так, как он собирался, — но ведь это потребует усилий от множества людей, и нет гарантий, что весь Совет будет единодушен. Мы растянем подписание на долгое время. А пока договор не подписан, никакого взаимодействия между нашими планетами быть не может.

— Ничего. Я вам гарантирую, что завтра с утра все члены Совета подпишутся и выскажут вам свои претензии, что будет оформлено, как поправки к основному тексту.

Лаушер поднялся, поклонился и дерганым шагом пошел к выходу. Мы с Шандар проводили его взглядом, но за ним не пошли. Ничего, сам доберется до своего «люкса». Нам требовалось наедине обсудить наши действия.

— Они знают, что официально ты не существуешь. И если бы ты подписала бумаги, то соглашение было бы недействительно. А тогда можно делать всё, что хочешь, не считаясь с желаниями колонистов.

— Я поняла, — сумрачно ответила Шандар. — Какой, думаешь, будет его следующий шаг?

— Признать Совет недействительным? Неправомочным?

— Нет. Он убьет меня.

— Как это? Зачем? Твоя смерть ничего не меняет, а он — не убийца, этим занимаются совершенно другие люди. Но даже если так — ты позволишь ему сделать это? Ты — воин!

Но зель не слушала. Она бегала по кабинету, в котором мы вот уже два дня как свалили всякое барахло, натыкаясь на него и отбрасывая в сторону. Хорошо хоть артефакты лежали на столе и не попадались под ноги зель, а то от них мало что осталось бы.

— Нужно уходить, Илья. Ты же обещал. Я помню, обещал!

— Да что с тобой, Шандар? — я никогда не видел зель в паническом состоянии и не мог глазам поверить. — Куда спешить? До завтра — куча времени.

— Куча? Времени? Время так не меряется. У нас не больше десяти минут. Делай что-нибудь.

— Да я делаю, делаю, — отмахнулся я. — Вещи собери пока.

Шандар сгребла артефакты в один рюкзак, добавила к ним вещей из кучи, во второй запихнула несколько аварийных рационов, банок с водой и остальную одежду, зашнуровала и довольно отрапортовала:

— Готово!

У меня дела шли не так хорошо. Во-первых, я никак не мог поверить про десять минут. Во-вторых, тирби-тиль беспорядочно летала по всей комнате, не даваясь в руки. А в-третьих…

Я не успел придумать третью отговорку.

Из вентиляционного отверстия выкарабкалось мерзкое многоногое существо, поводя во все стороны сяжками и раскрывая челюсти. Меня просто отшатнуло от него подальше, а Шандар отскочила, приседая и хватаясь за нож. Я всё же сумел сделать к ней шаг, хотя от вида омерзительного насекомого меня чуть не выворачивало. Схватив зель за плечо, я поискал глазами летающий огонек и с ужасом увидел, что тирби-тиль стремительно пикирует на вставшую в боевую позу многоножку.

— Не смей, дура! — заорал я. — Домой!!