Цвет

Кроме двух первых охранников, добавилось еще два. Видимо, Рустам считал, что на открытом воздухе у Ильи больше шансов сбежать. Они встали квадратом, поместив Илью в центр, и синхронно с объектом двинулись вперед.

Несмотря на чистое небо, с моря дул сильный штормовой ветер. Причуды местной погоды казались Илье неестественными, но разве мог он знать о ней всё? Может, это и не погода такая, а работают установки по рассеиванию облаков? Жаль, что не придумали машины для усмирения ветра.

Ветер швырял брызги до середины бульвара, деревья гнулись под порывами, люди придерживали панамки, чтобы они не улетали. Но всем было весело. Когда очередной головной убор покидал владельца, все радостно провожали его взглядами, показывали пальцами, хлопали по плечу неудачника, подзуживая его. А сам неудачник смеялся вместе со всеми.

Счастье. Вот что объединяло этих людей. Они были счастливы. Может, каждый по-своему, но тут не было места горю, огорчениям, злобе или плохому настроению. Да, у этих людей не было проблем и быть не могло. Они не думали о том, как проживут завтрашний день, где найдут средства к существованию. Даже если чьи-то услуги будут не нужны — их отправят на покой с достаточной пенсией, чтобы по-прежнему ни о чем не заботиться. Правда, с планеты такого неудачника попросят. Но мало ли иных мест, где человеку со средствами можно устроиться с комфортом.

Так что можно наслаждаться жизнью в отведенные для отдыха часы, а о работе думать тогда, когда эту работу будешь выполнять. Купаться в море в такую погоду могут себе позволить самые рисковые, не боящиеся возможных штрафов за преднамеренное нарушение границ безопасности. Достаточно небольшой травмы, да хоть царапины, но если это хоть как-то скажется на работе — хлопот не оберешься.

Обо всем этом Илья узнал в информатории, когда от нечего делать тупо просматривал всё, что касалось Петерсита. Так что счастье чиновников ему казалось каким-то нарочитым, слегка истерическим. Но его лично это никак не касалось: он не был на службе, ему не надо следить за таймером, который положит конец отдыху. Если вспомнить, с работой он завязал довольно давно. Так что теперь он никто иной, как тунеядец, живущий на остатки былых накоплений. Возможно, кстати, они давно закончились и теперь у Ильи значительный долг перед какой-нибудь кредитной организацией, купившей его карту оплаты и способной предъявить векселя к оплате работой на гелиевом руднике. Ну, или какими-нибудь другими услугами.

Впрочем, будь так, Рустам не преминул бы сообщить об этом: если уж давить на Илью, то по всем возможным параметрам. Но Илья уже давно не думал о деньгах. Почему же сейчас, наблюдая за счастливыми лицами всё же где-то работающих людей, он задался таким вопросом? Плохо, хорошо, но они всё же что-то создавали, в отличие от него, лишь потреблявшего. И, главное, не тяготившегося таким положением.

Если раньше у него была привычка работать, то теперь появилась привычка ничего не делать. Ну, и ладно. Можно, конечно, вернуться к монтажу реперных станций. И даже преуспеть в этом. Полезное дело, кстати. Вряд ли все могут путешествовать силой мысли куда хотят. Хотя, если он всё подробно расскажет, может, у кого-нибудь и получится. Или нет. Как минимум, это требует времени. Как-то не хотелось его терять. Так что по космосу еще долго будут путешествовать старым привычным способом — по реперным точкам. И вполне обычные люди должны их искать, разлетаясь по Галактике в древних субсветовых кораблях. Ставить первый экран, прокладывая ниточку пути. А потом, по этой ниточке, придут следующие, проложат постоянный путь, включая планету в глобальную транспортную сеть.

Про этих людей никто не знает — кто они, где сейчас. Но их труд нужен всем. На нем зиждется мощь Содружества. А эти, буйно радующиеся улетевшей шляпе, лишь разноцветная пена на коктейле «Лунная радуга».

Илья старался не думать. Хотелось, чтобы все тревоги ушли и пропали. А что для этого нужно? Жить настоящим. Видеть хорошее во всем: в солнце, в небе, в зеленых растениях, в соленых брызгах, в идиотски-восторженных лицах чиновников, даже в охране. Вот только в Рустаме ничего подобного видеть не хотелось. А он как знал, что является некой занозой в душевном спокойствии Ильи — догнал эскорт и пошел невдалеке, но на виду.

Охранное каре раздвигало толпу, и Илью никто не толкал, не приставал с назойливыми и пошлыми шуточками. Казалось, вышел на прогулку какой-то очень большой начальник, пользующийся услугами живого охранения ради престижа и представления значимости своего поста. Конечно, технические средства он тоже использует, но их не видно. А тут такой способ подчеркнуть свою значимость.