Цвета счастья

— Прошу вас! — водитель распахивает дверь, — господин Дорофеев и Лиза ждут вас, — тепло улыбается он.

Ну Лиза, так Лиза! — Катя стремительно шагает в дом.

Огромный холл высотой в два этажа со стеклянным куполом, в который видно звездное небо, шпалеры на стенах, дворцовый паркет и обюссоновский ковер в центре всего этого великолепия.

— Добрый вечер! А мы уже заждались вас! — немолодая круглолицая женщина шагает Кате навстречу. На ней белый передник, кружевная наколка в волосах, ну прямо экономка из 19 века! — Проходите в гостиную, я подам ужин туда, — продолжает она.

— Папа, папа! Перестань! — заливистый детский смех раздается из глубины дома, ему вторит низкий мужской.

Катя неслышно входит в комнату, Сергей в потертых джинсах и футболке с глупым рисунком уютно расположился на диване. О недавней катастрофе напоминает только загипсованная нога и несколько ссадин на лице, правда, присмотревшись, Катя видит суровые морщинки около рта и скованность движений. На вытянутых руках он держит смеющуюся маленькую девочку, ее белокурые волосы выбились из-под кокетливых бантиков, щечки раскраснелись, а глазки сияют, как драгоценные камни. Прекрасные серые глаза ее отца. Девочка похожа на крошечную фею, на ней прелестное розовое платьице и балетки, подозрительно напомнившие Кате ее собственные от Маноло Бланик.

— Папа, расскажи еще, как она тебя спасала, — малышка очаровательно картавит и тянет ручки к отцу.

Катя чувствует себя так, словно подглядывает в замочную скважину, чужая, такая трогательная и уютная жизнь проходит совсем рядом, рядом, но мимо нее.

— А вот и наша спасительница, — Сергей, наконец, замечает Катю, скользит по ней взглядом, останавливается на глубоком декольте, высоком разрезе на юбке, и тепло, чуть насмешливо улыбается.

Катя чувствует себя безумно неловко, вечернее шелковое платье кажется неуместным в этой, пусть и роскошной, но домашней обстановке, рядом с мужчиной в футболке с мультяшной уткой Поночкой на груди.

Сергей спускает дочку с рук, неловко садится на диване и что-то шепчет девочке на ушко.

— Катя, познакомься с моей дочерью Лизой, — уже громче говорит он и немного выжидательно смотрит на Катю.

— Привет! — немного растерянно говорит Катя, наклоняется и протягивает к девочке руки. Та сначала мнется около отца, а потом, как будто на что-то решившись, быстро подбегает к Кате и деловито протягивает ей ладошку.

— Спасибо, что спасли папу, — шепчет Лиза и целует ее в щеку.

Катя, смущенная встречей с Сергеем, растроганная Лизиными словами и поцелуем, да еще и скованная своим мега-сексуальным платьем не знает, куда деваться.

— Нет, солнышко, это твой папа спас меня. Он у тебя самый храбрый на свете, — тихо говорит она.

— Ну что ж, раз вы с Лизой познакомились, можно и ужинать, — вступает в разговор Сергей, — Лиза, беги, скажи Арине Петровне, чтобы подавала ужин, — он нежно подталкивает ребенка к выходу.

— Катя, садись, — он указывает ей на кресло возле себя, — Как ты? Отдохнула? — заботу и участие Катя слышит в его голосе, в голосе того самого человека, который утром едва заметно кивнул ей на прощанье.

— Да, пришла в себя и отдохнула, завтра первым рейсом лечу домой, а ты как? Был в больнице? Что сказали? — Катя, сначала немного растерянная, постепенно успокаивается, правда голос все еще предательски дрожит, а взгляд то и дело обращается к двери в ожидании миссис Дорофеев.

— Летишь в Самару уже завтра? — Сергей как будто не слышит ее вопрос.

— Да, каникулы закончились, пора возвращаться к делам.

— Судить и быть судимой? — иронизирует Сергей.

— И это тоже, — немного грустно вздыхает Катя.

— А ты?

— Я? Надо завершать сделку с мексиканцами, на следующей неделе лететь в Лондон, потом на совет директоров в Норильск, в общем, все как обычно, — в голосе Сергея не слышится энтузиазма.

— Да, все, как обычно, — вторит ему Катя.

— Папа, вот и мы, — в комнату вбегает Лиза, ее радостный голос рассеивает возникшую было напряженность, как солнечные лучи рассеивают густой туман.

Веджвудский фарфор на столе, в камине уютно трещат дрова, домработница из позапрошлого века расставляет аппетитные блюда и поправляет приборы.

Сергей неловко, морщась от боли, опирается на трость и медленно шагает к столу. Кате хочется подбежать к нему, обнять за талию, усадить на стул и нежно спросить, не слишком ли он устал. Но она не может себе этого позволить, волнующее притяжение осталось во вчерашнем дне и уже стало прошлым. Этот вечер она проведет с ним и его семьей и забудет обо всем, что было, а, главное, о том, что могло бы быть. Но что толку рассуждать о невозможном?

Он ласково поправляет салфетку на Лизиных коленках и бросает задумчивый взгляд на Катю.

Ей кажется странным и даже невоспитанным, что они принимаются за ужин, не дожидаясь хозяйки дома, но она не спрашивает ни о чем, это ведь не ее жизнь.