Цвета штандартов

– Я могу, поверь мне, могу оценить преимущества. И думаю, ты просто-напросто не отдаешь себе отчета обо всех последствиях таких изменений.

– Мир развивается. Будь иначе, люди до сих пор лазали бы по деревьям и колотили себя в грудь, чтобы показать свою силу.

– Несомненно, – улыбнулся Даниель. – Но если бы ты немного лучше знала историю, то помнила бы, что мы не первое поколение, ведущее такие дискуссии. И что всякий раз, когда пытались резко и грубо изменить картину мира, это приводило к чудовищным преступлениям и катастрофе для всей цивилизации. То же можно сказать обо всех обществах, состоящих из людей, безмолвно послушных единому центру власти и знания. Наши предки, осваивавшие Гладиус, выбрали свой поселенческий кодекс из множества доступных образцов. Они считали, что именно такой способ организации общества, реализации власти, исполнения законов наиболее последователен и эффективен. И это оправдалось. Гладиус – один из богатейших и спокойнейших миров человеческой цивилизации. Так зачем же от него отказываться? Почему мы должны отдать то, что наши предки завоевали и выпестовали?

– Предки! Предки! Их нет! Когда-то они жили, что-то построили, что-то уничтожили, но ушли. Их нет! Нет! А есть мы и есть современный мир. И могущественная солярная цивилизация. Либо мы к ней присоединяемся, либо навсегда останемся глухой провинцией.

– Стоит перестать уважать свою историю и память предков, – серьезно сказал Даниель, – как тут же перестанешь уважать самого себя. Запомни, это долг чести. Если кто-то умирал, чтобы ты могла жить в цивилизованном мире, то теперь у тебя перед ними долг чести. Ты будешь выплачивать его своим детям.

– Этому вас учат, да?! – воскликнула Дина. – Вдалбливают, что вы кому-то чем-то обязаны, что у вас призвание, что вас ждет слава и вечная память будущих поколений? Да? Так вот почему вы убиваете людей? А я хочу жить. Хочу, чтобы у меня было будущее. Хочу строить новое будущее, лучшее, могущественное. Люди этого хотят…

– А если не хотят? Ты знаешь, что в Доминии чиповые связи определенным группам людей вживляют принудительно? Знаешь, что в фазе исследований находятся генетически программируемые нейронные органы? Они собираются встроить это в ДНК и в очередном поколении создавать индивидуумы, физиологически приспособленные к сопряжению с сетью. Кажется, уже изданы распоряжения, ограничивающие плодовитость тех, кто не желает подвергать детей такой процедуре.

– Потому что современный мир не может содержать существ, которые не в состоянии в нем функционировать. Даниель, неубежденных можно убедить, неверящим предъявить доказательства, а особенно упорных… Да, вероятно, так можно ресоциализовать. Возможно, на какое-то время ограничить их свободу выбора. Я знаю, это не самое лучшее решение. Но ведь такие люди сами убедятся, что там им живется лучше, комфортнее, с большим, я бы так сказала, коэффициентом отдачи.

– А если человек отвергнет эту новую реальность? Что тогда? Применишь силу? Или, может, ликвидируешь его? Что ты сделаешь, если окажется, что таких людей много, например, большинство обитателей Гладиуса?

Дина молчала. В её глазах вспыхнули зеленые огоньки, забегавшие по серебряным нитям от основания носа к уголкам глаз.

– Как ты поступишь с теми, – повторил Даниель, – кто не пожелает принять мира, который ты им навязываешь?

Вместо ответа девушки он услышал тихий свист и голос вызывающего автомата.

– Привет, малышка, это я! Тебе передает привет также Маркурий.

Дина вздрогнула, поднесла к глазам правую руку. Из ручного коммуникатора вырвалась струя света, а через мгновение за столиком материализовалась проекция высокого, модно одетого мужчины. Даниель узнал его. Именно с ним Дина прогуливалась в тот вечер, когда дело чуть не дошло до драки.

– Привет, Рамзес, – улыбнулась девушка, а Даниель почувствовал сухость в горле. Он ждал таких улыбок, он хотел их. За последние годы он почти успел забыть, что такие улыбки существуют. – Ты помнишь моего гостя?

Проекция переместилась, голографический человек взглянул на Даниеля. В садике, конечно, имелась камера, пересылающая изображение в коммуникатор Рамзеса.

– Честно говоря, большая загадка, – сказала голограмма. – Ты работал в нашем избирательном бюро?

– Холодно, – ответил Даниель.

– Ты выглядишь молодцом, может, был нашим охранником?

– Очень холодно, – улыбнулся Даниель.

– М-да, вопросик, – вспыхнула голограмма. – А может, ты мой выборщик?

– Мы ушли ниже абсолютного нуля, господин избираемый. – Даниель поднялся с матраса.

– Это жук… – Дина осеклась, виновато взглянула на Даниеля. – То есть танатор. Мой сосед, помнишь?

Лицо голограммы сделалось серьезным. Рамзес внимательнее посмотрел на Даниеля.

– Та-ак… Вот теперь узнаю. Дина, нам надо поговорить.

– В чем дело?

– С глазу на глаз, Дина, – подчеркнул Рамзес. Потом обратился к Даниелю: – Прости, сам понимаешь. Не очень подходящая ситуация, чтобы жук… э-э-э… танатор общался с сестрой члена Совета Электоров, входящего в него по поручению партии, членов которой ты именуешь «покорными».

5