Цветины луга

— А я тебе говорю, хватит меня держать в черном теле! Я ведь тоже живой человек! Дом у тебя как дом, есть-пить приготовлено, спать есть где! Чего же еще? Разве не из за этого дома я бьюсь да еще и заседаю! Сегодня весь вечер головы ломали насчет лука и тыквы. Лука нигде нет, да и тыквенные семечки, говорит товарищ Дянко Георгиев, полезны для желудка.

— А вы и рты разинули, слушая басни своего Дянко. Видали такого — тыквенными семечками собирается вас кормить!.. Да что с вами говорить, когда у вас не головы, а тыквы!

— Тыквы, не тыквы, а я из правления не уйду! Так и знай! И когда следующий раз придешь и меня не застанешь, не удивляйся, куда я делась. Там я — в правлении, вот и все.

Вот как обернулась эта их встреча. Впервые Игна не легла с мужем, которого ждала всю неделю. Утром Сыботин, не сказав ни слова, подался на стройку, а на следующую субботу не пришел домой.

5

Прошло несколько месяцев. Сотни людей и машин работали на стройке денно и нощно, но на Цветиных лугах, опоясанных возле самого Челебийского леса серебристой лентой реки Выртешницы, не было и намека на заводские корпуса. Рыли, долбили, вывозили землю, разгружали стройматериалы. Проезжавшие мимо по шоссе или в поезде, удивленно смотрели на разрытое, словно загон для свиней, зеленое поле. Кое-кто из женщин села Орешец, ходивших проведать мужей, рассказывал, каким будет новый завод, сколько в нем будет цехов.

Директорша Мара слыхала от инженера, что на этом заводе будут делать болгарские комбайны и тракторы. Эти рассказы, словно магнит, притягивали к заводу семьи рабочих со всей округи. По выходным дням у леса, недалеко от стройки, выстраивались распряженные телеги. Небольшая поляна, на которой росло несколько дубов, превращалась в бивак. Прямо на траве расстилались скатерти, соседи угощали друг друга разными домашними яствами и вином.

Игна еле дождалась конца второй недели после той субботы, как муж не пришел домой.

В воскресенье утром сунула в руки Яничке большую сумку, купленную Сыботином, сама перекинула через плечо торбу с корзинкой и, взяв дочь за руку, подалась напрямик через Челебийский лес на стройку.

Вдоль линии котлованов, где должен был вырасти завод, выстроились в ряд бараки. Одни были выкрашены в зеленый цвет, другие в желтый, а третьи еще сверкали свежим тесом и пахли смолой.

Игна с дочерью обошли несколько бараков, пока, наконец, нашли Сыботина. Барак, в котором он жил, стоял у самого леса. Сыботин, по-видимому, ждал их, потому что как только услышал: «Сыби, гости! Сыби, свидание!», выскочил из барака чисто выбритый, в праздничной одежде.

— Папка! — радостно крикнула Яничка, выпустила руку матери и кинулась ему на шею. Он приподнял ее, крепко прижал к себе, чувствуя, как детские губы обожгли ему щеку.

Не подав руки жене, он пригласил их в барак. Внутри царил полумрак: два маленьких окошка пропускали мало света. В комнатке стояло две кровати. Игна сразу узнала кровать Сыботина по покрывалу и подушке, которые она ему дала когда-то. Над кроватью весело знакомое полотенце, вышитое красными нитками.

— Садитесь, — пригласил Сыботин, но Игна все озиралась по сторонам и хмурилась.

Пахло сыростью — пол барака был настлан прямо на земле, свежими досками и дустом.

— Лучше выйдем на свежий воздух, — сказала Игна и первой пошла к дверям.

Перед бараком стояли вбитые в землю стол и длинная скамья. Здесь рабочие обедали. Игне было не по себе, и, чтобы не выдать волнения, она принялась вынимать из сумки припасы: она зажарила и принесла целую утку. Разложила все на столе, и только когда Сыботин начал с аппетитом есть, у Игны отлегло от сердца. Сыботин налил вина. Чокнулись и молча, глядя друг другу в глаза, в которых затеплилась нежность, выпили. Яничка быстро поела и помчалась на стройку.

— Смотри только не угоди под экскаватор! — предупредил ее отец.