Цветная схема

Миссис Клейр издала мягкие нечленораздельные звуки. Даже при угрозе собственной жизни Дикон не смог бы сейчас отвести глаза от Барбары. До этого момента Гонт совершенно не интересовал девушку, но в актере внезапно опять появился знаменитый шарм. Пленительная улыбка умоляла ее понять переживания мировой театральной знаменитости. Барбара встретила это наступление, недоуменно нахмурившись, и отвернулась. Затем, как смущенная собственным отказом, она подняла голову, заметила, что Гонт еще наблюдает за ней, и вспыхнула.

— Мне очень жаль, — произнес актер, и Дикону в последнем извинении патрона послышались недопустимо интимные нотки. Девушка ответила неожиданным жестом, неловко кивнув.

«Она научилась хорошим манерам, — подумал Дикон. — Прелесть».

Молодой человек увидел, как рука Барбары нервно двигается на коленях, и страстно захотел взять ее в свою, чтобы успокоить. Прислушавшись к общей беседе, он услышал объяснения Гонта по поводу своего ухода после концерта.

— Я не хочу утверждать, будто не был разозлен, — сказал актер. — Я почувствовал приступ ярости. Этот человек поступил отвратительно, использовав мое имя в качестве приманки для своего ничтожного бизнеса. Тогда я решил, что мне лучше всего пойти и глотнуть свежего воздуха для успокоения. Так я и сделал. Со мной никого не было. Я закурил и отправился домой по шоссе. Не думаю, что я смогу доказать странному мистеру Уэбли свое алиби. Но вам я говорю правду. Во время ходьбы мои нервы успокоились. Придя сюда, я сразу же прошел к себе в комнату, потом услышал голоса, решил немного выпить, направился с бутылкой виски в столовую и обнаружил там полковника с доктором Акрингтоном. Вот и все.

— Понятно, — произнес доктор. — Спасибо. Теперь, Гонт, для вас, очевидно, самое важное найти свидетеля вашей прогулки. Вы говорите, с вами никого не было?

— Конечно. Я уже сказал.

— Но очень вероятно, что кто-то из болтавшихся у двери в молит венный дом людей маори видел, как вы уходили. Они же могли заметить удалившегося в противоположном направлении Квестинга. Сам я по шел за вами, но вы уже исчезли. Однако мне были слышны голоса, доносившиеся, кажется, с дальнего конца селения, с конца, прилежащего к шоссе. Возможно, говорившие видели вас. Для сбора именно таких данных я и созвал наше совещание.

— Я никого не видел, — ответил Гонт, — и голосов не слышал.

— А крик? — спросил Саймон.

— Нет, я ничего не слышал, — почти весело произнес актер и снова улыбнулся Барбаре.

— Тогда, — важно произнес доктор Акрингтон, — я могу сделать свое заявление.

— Нет, подожди минутку, Джеймс. — Полковник Клейр провел пятерней по волосам и тревожно посмотрел на шурина. — Боюсь, мы не можем оставить все как есть. Я имею в виду, раз ты настоял на общем обсуждении происшествия, никто не должен ничего скрывать, правильно? Возможно, Гонт говорит правду. Не знаю. Но в то же время…

Дикон увидел, как побледнело лицо патрона, хотя губы еще сохраняли улыбку. Актер не смотрел на полковника, его глаза по-прежнему были устремлены на Барбару, но сейчас вдруг стали пустыми. Гонт ничего не сказал, и после взволнованного взгляда на него полковник продолжил:

— Помните, я вернулся в селение вчера вечером?

— Ну? — резко произнес доктор.

— Так вот. Кажется, я говорил вам, насколько взволнованными оказались там люди. Они наговорили мне много разных вещей, о которых я решил лучше умолчать. Мне приходилось попадать в подобные ситуации в Индии, когда дело касалось местных жителей, очень часто. Подожди немного, перед тем как принять на веру то, что они тебе говорят, иначе попадешь в беду. По моему мнению, это самый верный способ общения с ними. Но когда мы согласились сделать полные отчеты о своих передвижениях и есть подозрение в кое-каких недомолвках, тогда я обязан сказать. Так мне кажется.

— Твоя этика, мой дорогой Эдвард, восхитительна. Без сомнения, восхитительна. Но, решив открыть свою тщательно охраняемую тайну, не будешь ли ты настолько любезен наконец перейти к делу и рассказать нам, к чему ты клонишь.

— Хорошо, Джеймс. Не сбивай меня. Я и так путаюсь. Суть вот в чем. Один из парней в селении сказал, что в течение речи Квестинга он зашел в один из домиков возле шоссе. Боюсь, они распивали там приготовленный заранее бочонок пива. Это был Эру Саул. Он сказал, будто слышал, как два pakeha устроили крупную ссору. Наконец один обозвал другого карманником, а тот только злобно захихикал. «Сильно разозлил его», — так выразился Эру Саул. Он не понял, о чем шла речь, но прислушивался до тех пор, пока один не назвал другого подлым лжецом (пожалуйста, прости, дорогая Агнес, я был против идеи этого совещания с самого начала) и стал угрожать чем-то, чего Саул уловить не мог. Потом наступила длинная пауза. Парню надоело прислушиваться. Он вернулся к пиву, но услышал рядом с домиком чьи-то шаги и вышел посмотреть, кто это. Конечно, было темно, но Эру оставил дверь открытой. Они там совсем не соблюдают светомаскировку, дорогая. Думаю, мы должны…

— Ты будешь продолжать или нет, Эдвард?!