Цветная схема

Три маленьких обеденных столика были сдвинуты вместе, и во главе получившегося длинного стола восседал доктор Акрингтон. По правую руку от него устроился полковник Клейр с ужасно рассеянным видом. Саймон со Смитом сидели у противоположного конца. В глазах юноши застыло выражение упрямства, а Смит кипел от негодования. Доктор Акрингтон торжественно указал на стоящие слева от себя стулья. Гонт, словно капризный ученик, занял самое дальнее от всех место. Полковник, очевидно, ощутил тягостность молчания и вдруг воскликнул, тревожно вздрогнув при звуке собственного голоса:

— Все в порядке, а?

— Вполне, — вежливо ответил мистер Фоллс.

В столовую вошли миссис Клейр и Барбара. Они были в своих лучших платьях, шляпах, перчатках и несли с собой маленькие библии. Появление женщин внесло в комнату атмосферу английского воскресного утра. Когда мужчины поднялись, стулья почти одновременно издали легкий скрип. Саймон и Смит, похоже, негативно отнеслись к маленькой церемонии и имели теперь глуповатый вид.

— Прости за опоздание, дорогой, — сказала миссис Клейр. — Сегодня все дела немного расстроены. — Женщина начала стягивать с пухлых маленьких ручек поношенные перчатки и выжидательно огляделась. Дикон сразу вспомнил, что она вела занятия в местной воскресной школе. — Мы должны были пойти, а возвращались длинным путем, — объяснила миссис Клейр.

Барбара вышла с библиями, затем пришла обратно уже без шляпы, сильно смущенная.

— Хорошо, присаживайся, Агнес, присаживайся, — скомандовал доктор Акрингтон. — Теперь, раз уж вы пришли… Хотя какой черт понес вас… Там наверняка не было ни одного ученика!

— Посещаемость не очень хорошая, — осторожно ответила миссис Клейр. — Боюсь, они выглядели немного рассеянными. Бедняжки!

Дикон очень удивился, не заметив в женщине абсолютно никакого волнения. Она села рядом с мужем, приветливо взглянула на брата и сказала:

— Итак, дорогой?

Доктор Акрингтон вцепился обеими руками в край стола и отклонился назад.

— Мне кажется, — начал он, — совершенно очевидным, что мы, группа людей, находящихся в необычной ситуации, должны понять друг друга. Я, впрочем, как и, несомненно, все вы, был подвергнут допросу со стороны человека, который, по моему глубокому убеждению, в своей работе является на редкость некомпетентным. Боюсь, мое мнение о местной полиции нельзя назвать высоким, а слова и действия сержанта Уэбли ничуть его не изменили. Могу утверждать, что имею свою точку зрения на происшедшее. Короткий осмотр места, где разыгралась предполагаемая трагедия, дал бы возможность подтвердить ее, но сержант из-за своего упрямства считает возможным отказывать мне в этом. Ха!

Доктор сделал паузу, и миссис Клейр, очевидно, почувствовав, что брат ждет ответа, воскликнула:

— Представить только, дорогой! Как обидно. Да.

Доктор Акрингтон с уничтожающей жалостью посмотрел на сестру.

— Я сказал «предполагаемая» трагедия, — повторил он с расстановкой. — «Предполагаемая» трагедия.

— Мы расслышали, Джеймс, — мягко заметил полковник Клейр. — С первого раза.

— Тогда почему же вы ничего не говорите?

— Может, дорогой, потому, что ты так громко кричишь и очень грозно смотришь, — ответила миссис Клейр, с извиняющимся видом кашлянула и продолжила: — Я хочу сказать, каждый про себя думает: «Как он грозен и как громко кричит», а потом, знаешь, забывает прислушиваться, отвлекается.

— Я не знал этого, — вскричал доктор Акрингтон, но затем сделал над собой усилие и необычным монотонным голосом пробормотал: — Очень хорошо, Агнес. Ты желаешь продолжить сладкоречивые упражнения в стиле твоей воскресной школы. Пожалуйста. С висящим над нашими головами обвинением в убийстве я буду во время совещания ухмыляться и шептать. Тогда, может, ты окажешь нам любезность и станешь слушать?

«Я буду петь тебе, как соловей», — пришли Дикону в голову строки.

— Вы сказали «предполагаемая», — примиряющим тоном напомнил доктору мистер Фоллс.

— Да. Совершенно верно.

— Интересно будет узнать почему, — задумчиво произнес мистер Фоллс. — Все дело, несомненно, не выглядит бесспорным убийством. Мне никак не удается понять, как я это называю, техническое состояние случившегося. Я имею в виду отсутствие тела…

— Habeas corpus[5], — мрачно подсказал полковник.

— Как я представляю, сэр, habeas corpus относится скорее к личности обвиняемого, чем к жертве. По моему мнению, каждый из нас, — мистер Фоллс сделал паузу и осмотрел всех своих собеседников, — может оказаться corpus в трактовке основного закона Великобритании. Или я ошибаюсь?

— Кто собирается стать corpse[6]? — в панике заревел Смит. — Пусть каждый говорит только за себя.

— Заткнись, Берт, — пробормотал Саймон.

— Ага. Но я хочу знать, о чем здесь идет речь. Если кто-то желает обзывать меня по-всякому, я должен иметь право защищаться, верно?

— Может быть, мне позволят продолжить? — холодно осведомился доктор Акрингтон.

— Да Бога ради! Валяйте дальше! — с негодованием воскликнул Гонт.

Дикон заметил, как Барбара удивленно взглянула на актера.