Цветная жизнь. Книга 1

Здесь были такие же, как и у него, небольшие домики, которых можно было назвать жилищем, лишь благодаря людям, которые в них обитали. Ветхие лачуги, из палок и мелких досок. Выживали здесь из-за рыбалки и водорослей, которые составляли рацион аборигенов. Мухаммед медленно шёл, в его ослабевшем теле, не было той энергии, что переполняла его, до приезда сюда, бедность брала своё, и ему начинает казаться, что овчинка выделки не стоит. Так ли нужна безопасность тем, кто не способен её оценить, из-за душащего голода и отчаянья? Его мученический вид, старая и местами прохудившаяся одежда, на обычного обитателя пустыни, навевал бы тоску.

Он продвигался вперёд и размышлял о том, кто же это мог приехать. Может обычные туристы, хотя наш оазис и глубоко в пустыне, тем не менее экстремалы всегда и везде находятся.

Показавшаяся длинной улица, которая в действительности составляли лишь несколько домов, в конце концов закончилась, и он остановился спрятавшись за крайний дом, который не был жилым. Мухаммед выглянул из-за угла и увидел девушку. Её светлая кожа и волосы указывали, на то, что она явно не из местных, а машина, подтверждала теорию об экстремальных туристах, точнее туристке. Если конечно она одна. Мухаммед решил пока понаблюдать за странным пришельцем.

Он помнил, как участвовал в похищении похожей девушки, за которую так и не выплатили выкуп. Хотя она и не была правоверной мусульманкой, но возможно тогда, убив ту девушку, он совершил тяжкий грех, за который теперь должен жить без монеты в кармане.

Мухаммед наблюдал, как она набрала воды, и положила её в машину, а после направилась в его сторону. Шла она медленно, а её тело почти все было покрыто одеждой, что отличало её от тех не мусульманских женщин, что он встречал ранее. Обычно, все белые девушки стремятся оголить всё тело и продемонстрировать своё бесстыдство.

Она приближалась, и Мухаммед начал составлять план для разговора с ней, как внезапно девушка резко обернулась и застыла.

Он не мог рассмотреть, что же она увидела, но судя по её позе, ничем хорошим это быть не могло.

Затем туристка повернулась, и медленно, еле переставляя ноги пошла в его сторону, а рядом с ней, уже шёл высокий мужчина, европейской наружности. Он был в синей рубахе и джинсах.

«Он с ней приехал и был все это время в машине?» — подумал Мухаммед, медленно отступая ко своему дому. Ускорив шаг, он почти дошёл до их с сестрой жилища, и обернувшись понял, что двое приезжих не последовали за ним.

Тогда где они? Куда направились?

Он сделал одну догадку и решил проверить. В тот момент, когда Мухаммед проверял свою интуицию и сообразительность в его голове не всплыли воспоминания, о недавней тревоге, которая окутала его и заставляла с содроганием думать о грядущем. Его поглотило чувство азарта и любопытства, которое смешиваясь со страхом образовывало адреналин и заставляло его сердце биться чаще, а губы кривится в слабой улыбки.

Снова отправившись к пустому домику на окраине оазиса, он шёл медленно и аккуратно, заглядывая между домов, при этом стараясь сначала посмотреть, а уж потом показаться самому. Когда Мухаммед дошёл до нужного ему дома, то остановился. Дверь была открыта, и он понял, что угадал. Странная парочка уединилась здесь.

«У этих европейцев совсем стыда нет!» и всё-таки очень странно она шла тогда. Какие ни будь ролевые игры? Да и мне какое дело до этого? У меня есть сестра и о ней нужно заботиться, а любопытство, может довести до могилы.

Вернутся и забиться в угол пока за нами не пришли или рискнуть и всё разузнать, прежде чем эта тревога, что мучает его, примет реальное воплощение. Или своей отвагой он спровоцирует её? Не важно, чему быть, тому не миновать, а выбирать между знанием и неизвестностью, он выбирает первое.

Молодой человек подошёл к нужному дому и прислонился к стене. Найдя небольшую щель, Мухаммед затаился.

То, что он увидел было удивительным, невозможным и уж точно было лучше всего того, что ему приходилось когда-либо созерцать в своей двадцати семи летней жизни.

* * *

Мы ехали по пустыне уже несколько дней, почти без остановок. За рулем сидел мой сопровождающий, словно робот, практически без сна и покоя, он не жалея машины гнал вперёд. Словно мы убегали от самой смерти или её догоняли. Каждому своё. Собственно, и предчувствие у меня было именно таким. Я не отказывал себе в сне или пище, а Мишель лишь отмахивался, утверждая, что он одарён какой-то магией, и ему вовсе это не нужно. Я спорить не стал. В пути у меня было время повторить изученные заклинания, изученные в академии и лабиринте, если не их практическое действие, поскольку для многих заклинаний, таких, например, как разложение, где нужен непосредственный объект для воздействия, то хотя бы их структуры и повторить алгоритмы создания.