Цветные миры

— Да, но читайте дальше, — сказала Салли, — вдумайтесь в явное противоречие с этим в параграфе об опеке над малыми народами земного шара; в совете по опеке империалисты всегда будут в большинстве. Тут пахнет подвохом — большим, отвратительным, мерзким подвохом. Видите ли, друзья мои, я хорошо знаю, что такое крупный капитал, Я выросла в его атмосфере и являюсь в какой-то мере его дочерью. Среди этой новой правящей верхушки мой отец был принцем крови — бессердечным банкиром, который ставил на карту жизнь множества людей, пока не потерял огромное состояние и не покончил с собой. Уверяю вас, тут дело нечисто. Сейчас мы в плену научно обоснованной и хитросплетенной пропаганды, которой позавидует сам Геббельс. Надо сказать, что в сентябре прошлого года я была в Думбартон-Оксе в качестве гостьи «для мебели», и многие из присутствовавших там смотрели на меня как на шпионку. Меня не поселяли вместе с официальными представителями в красивом старинном особняке — о нет, я жила совсем в другом особняке, в гуще леса. Там собирались властители мира — вели беседы и строили заговоры. Телеграф и радио связывали наш лесной домик с любой столицей земного шара. Безостановочно шныряли рассыльные с бесчисленными телеграммами. Мы то слушали, затаив дыхание, то тихо переговаривались, то вопили от восторга и торжествовали. Ах, какую мерзкую паутину начали ткать эти пауки! Я уверена, что все вы принимаете меня за дурочку, болтающую чепуху. А я говорю сущую правду, не называя лишь имен. По-видимому, эти люди считали меля достойной дочерью своего отца и, зная, что после его смерти я осталась без гроша и сейчас работаю с Гарри Гопкинсом, не сомневались, что я охотно предам и Гопкинса и Рузвельта. В течение некоторого времени я находилась в святая святых людей, замышляющих теперь установить свое господство над Америкой и над всем миром. В прошлом месяце, когда умер Рузвельт, я была в полночь в их компании. Они пили шампанское и были вне себя от восторга.

Слушатели Салли чувствовали себя неловко, но не решались ее прервать. Позднее все они, впятером, обедали в ресторане на портовой набережной, откуда открывался вид на усеянный судами залив. Кушанья были вкусно приготовлены и отличались разнообразием. Они долго сидели за столом, курили и беседовали.

Мансарт, обратившись к Грею, затронул вопрос о возобновлении панафриканского движения и о перспективе поддержки его со стороны Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения.

— Я новый человек в Ассоциации и не могу говорить от ее имени, — ответил Грей. — Мы в чрезвычайно трудном положении. По нашей инициативе Трумэн намерен учредить Комитет гражданских прав во главе с представителями крупного капитала и с участием Ассоциации и Городской лиги. У меня все основания считать, что этот комитет представит весьма обстоятельный доклад, и не исключено, что крупный капитал согласится пойти на компромисс с негритянскими лидерами и предоставить цветным гражданские права, если они в свою очередь будут держаться в стороне от рабочего движения и откажутся от мероприятий Нового курса. Если же Ассоциация не станет сотрудничать с капиталистами, ее могут изобразить коммунистической организацией и подвергнуть преследованиям точно так же, как Совет по африканским делам и Комитет гражданских прав.

Мансарт и Уилсон отнеслись к словам Грея с недоверием:

— Этого не может быть!

— Просто не верится!

Салли сказала:

— Скоро вам придется увидеть в Америке много такого, что сейчас кажется невероятным.

К сожалению, им не дано было услышать того, о чем в этот самый момент говорилось в центральной части города, в отеле «Гопкинс». Там, в роскошном номере на верхнем этаже, откуда открывался изумительный вид на гавань, сидело четверо белых и беседовали.

— Это сильный документ!

Речь шла о проекте предоставления гражданских прав неграм, который предполагалось вручить президенту Трумэну.

— Да, вы правы.

— В один печальный день все это приведет к смешанным бракам и к социальному равенству белой и черной рас.

— Можете не сомневаться, что так и будет.

— Тогда, клянусь богом…

— Позвольте! Одно из двух: или это произойдет в удобное для нас время и в приемлемой форме, или мы вырастим в своей среде лютых врагов, которые с каждым днем будут все изворотливее, сплоченнее и — на основе тесного сотрудничества — все богаче; такие враги легко пойдут на любой инспирированный извне тайный заговор или даже на вооруженное восстание. Их пятнадцать миллионов у вас, да плюс десять миллионов в Вест-Индии и по меньшей мере двадцать пять миллионов в Южной и Центральной Америке!

— Да они, черт возьми, никогда не решатся на восстание!..