Цветные миры

За обедом рядом с Мансартом сидел человек по фамилии Янг, ранее возглавлявший негритянский колледж во Флориде. Это был энергичный, независимый человек, получивший ученую степень в Оберлинском колледже. Совсем недавно его заменили более покладистым негром. Янг требовал для себя права действовать самостоятельно и хотел расширить колледж, но встретил отказ властей штата. Местная администрация, и без того подвергавшаяся нападкам расистов за якобы излишнюю уступчивость «этому чернокожему нахалу», надеялась, что новый ректор окажется более сговорчивым. Однако, стремясь умиротворить негритянскую общественность и положить конец критике со стороны северян, власти все же выделили колледжу крупнейшие за всю ее историю денежные средства. Мансарт недавно видел прекрасные здания библиотеки и больницы, воздвигавшиеся на территории колледжа. Он с интересом выслушал рассказ Янга о его деятельности на новом месте в Миссури. Там недавно умер ректор колледжа, беззастенчивый взяточник, и цветные избиратели, не желавшие больше терпеть ничего подобного, настояли на том, чтобы школу возглавил какой-либо видный ученый. То, что считалось «дерзким» во Флориде, оказалось вполне приемлемым в Миссури.

Мансарту довелось познакомиться на конференции с Генри Хантом из Северной Каролины, который только что перешел в государственный колледж из церковной школы. Это был худощавый рослый человек, столь похожий на белого, что внешность его была постоянным источником недоразумений. Хант отличался хладнокровием, честностью, настойчивостью и был умелым администратором, ставившим перед собой лишь одну цель — работать на благо своего народа. Горько усмехаясь, Хант рассказывал Мансарту:

— Наши белые попечители в совете — отъявленные прохвосты, люди бездарные и ничтожные. Если я позволю кому-нибудь из них прикарманить сотню долларов, он охотно поддержит пятитысячное ассигнование на ремонт. Что действует мне на нервы, так это их привычка к грубому и бесцеремонному обращению с нами. Впрочем, — иронически добавил Хант, — я умею отмалчиваться на семи различных языках.

Джин познакомила Мансарта с Тренхолмом, ректором государственного колледжа в Монтгомери, в штате Алабама. Это был молодой, энергичный человек, окончивший два первоклассных северных колледжа. В своей борьбе за высшее образование для негров он не только терпел поражения, но и одерживал победы. В Алабаме, на границе между хлопковой зоной и горнопромышленным районом, там, где Букер Вашингтон намечал осуществить свой план индустриальной подготовки негров, попытка Тренхолма обучать негров производственным профессиям с самого начала натолкнулась на противодействие белых профсоюзов. Белые политиканы не разрешали учить негров ни строительному, ни горнорудному делу, ни ткацко-прядильным специальностям, ни какой-либо иной профессии, связанной с современной технологией. А когда Тренхолм согласился на педагогический колледж, он получил при этом как бы в виде компенсации добротные здания, хорошее оборудование и многочисленный студенческий коллектив. Так «высшая белая раса» одержала еще одну пиррову победу. После обеда Мансарт целый час обсуждал с Тренхолмом волновавшие его проблемы. Ему понравилось, что в программу Алабамского колледжа был включен курс музыки, который вела жена Тренхолма.

Из Миссисипи вместо негритянских ректоров прибыли два преподавателя небольшого, почти забытого всеми Олкорнского колледжа. В свое время перед Олкорном открывались широкие перспективы, но с 1876 года, когда негры лишились на Юге политического влияния, Олкорнский колледж пришел в упадок. Под руководством Исаии Монтгомери черное население Олкорна начало проводить единственный в своем роде опыт расовой сегрегации.

Негры основали свой город, Маунд-Бейю, и мечтали о широком распространении своего эксперимента. Белые повсеместно приветствовали и рекламировали это начинание, однако сами негры все же не проявили должного единодушия. Они спрашивали шепотом друг у друга: «Кому нужен будет негритянский город в штате, где негры не обладают избирательным правом?» — «Скорее всего — никому», — признавали в душе негритянские лидеры и все же, вопреки рассудку, продолжали утверждать, что их американское гражданство, подкрепленное принадлежностью к великой республиканской партии, приведет в конечном счете к восстановлению избирательных прав негритянского населения Миссисипи. И тогда уже ничто не помешает процветанию негритянских городов, банков и промышленных предприятий в штате. Негры вели борьбу долго и упорно, но кончили тем, что потеряли право голоса даже внутри республиканской партии. Сложившаяся ситуация наложила свой отпечаток на представителей Олкорна на конференции: они хранили вежливое молчание. Дай о чем им было говорить?