Цветные рассказы. Том 2

Вы бы видели этого Арончика. Высокий, костистый, жилистый, с огромными сильными руками. Лицо худое, щеки запавшие, огромный шнобель с подвешенным к нему маленьким ротиком, расположенным в глубокой ложбине между носом и выдающимся вперед подбородком, и с маленькими усиками, а-ля Адольф. Из-под лохматых бровей остро смотрят небольшие ястребиные глаза. «Мачо», как теперь говорят. К тому же «ходок». Случались и запои. Сколько раз он не ночевал дома. Сколько раз во время его «загулов» Боря встречал Арончика с незнакомыми, совсем молоденькими женщинами, встречал и с соседкой по даче Лялей, на двадцать с лишним младше его, стройной резвушкой-веселушкой, женой Арончикова приятеля, Сенечки Пивоварова. Галя рыдала, билась в истерике. А когда Арончик возвращался, или его находили в полубесчувственном состоянии и приводили домой Вера с Николаем, родители Боба, все мужу прощала и быстро забывала о своих обидах и страданиях.

У дяди Лени с Лелей детей вообще не было, а вот у Доры с Галей детки, двоюродные сестры Боба, получились, как это ни прискорбно, не очень. Так что опыт со смешением кровей не дал позитивных результатов.

Старшая – Лариска, тетушки Доры дочь, ничего не взяла из внешности своей мамы, ни лицом, ни фигурой не напоминала грустную, с тонкими чертами смуглого лица, отрешенную от мира, чуть сутуловатую мадонну со Старо-Невского, тетушку Дору.

Другая сестричка Светлана, Галина дочь, взяла от матушки оленьи глаза, длинные ноги, Света стала отменной барьеристкой, и, увы, плохую осанку и сутулую спину. Зато папочка одарил ее своим тяжелым шнобелем и маленьким ротиком. Одна сестра была старше Боба на три, другая – на шесть лет.

Бобу повезло больше. И с родителями, как ему казалось, и с наследственностью. Боб получился высоким, широкоплечим и лицом ничего вышел, в общем и целом – собою недурен. Вытянулся он, правда, и в плечах раздался совсем недавно, поэтому настоящего полноценного тела еще не набрал и напоминал гусенка с длинной вытянутой шеей.

Кусочек лета между школьными выпускными и вступительными экзаменами в институт Боб провел, болтаясь целый день на базе клуба «Энергия», знаменитого гребного клуба, где бывали Шульга и инженер Гарин из Толстовского «Гиперболоида». Прыгал с моста в маленькую речушку Крестовку, катался на фофане и занимался академической греблей. Ему нравился этот интеллигентный и атлетичный вид спорта, и у него неплохо получалось.

До настоящей гоночной лодки типа «скиф» его еще не допускали. Младший юноша (летом ему еще не было семнадцати), он греб в команде на учебных, клинкерных лодках. Его восьмерка добилась успеха – взяла первое место по Ленинграду в своей возрастной категории. Боб надеялся повторить этот успех через год, но уже на «скифе», среди «настоящих» юношей.

Боб был сильный, жилистый и упрямый. Ему очень хотелось выиграть маленькое внутриклубное соревнование по количеству выполненных уголков на шведской стенке. Но не получилось. Обошел Петр, нахрапистый мальчишка на год младше Боба. Тот жульничал: с силой опускал ноги вниз и отталкивался ими от шведской стенки, используя силу удара.

Раздосадованный Боб надеялся взять реванш – стать первым в своей восьмерке по количеству сделанных подряд, без остановки, рывков шестидесятикилограммовой штанги. Тоже мог победить, техника рывка была у него хорошая, но опять не повезло – во время очередного подсаживания под штангу он слишком резко пошел головой вниз и сильно ударился немаленьким своим носом о гриф взлетающей штанги. Конфуз, нос разбит, «рекорд» местного значения не состоялся. Боб старался не унывать – его рекорды еще впереди.

По пути к тетушке Доре он вспоминал колхоз, единственный пока эпизод его взрослой самостоятельной жизни.

1-го сентября Боб пришел на занятия. Впервые после поступления. Новоиспеченных студентов собрали в большом зале и сообщили о выезде в колхоз. Сбор на вокзале. Объяснили, что надо взять с собой. И вот он в деревне с символическим названием Гнилки.

В те годы, которые мы теперь любим ругать и даже проклинать, в Ленинградской области еще во всю возделывали поля. Выращивали картошку, турнепс, морковь.

Студенты реально помогали. Группе, в которую по списку определили Боба, выделили большую пустую хату с отдельным помещением для кухни. Привезли доски, гвозди, дали инструмент. Студенты – какие студенты, они еще и не учились – сами соорудили дощатый помост – общие нары, набили сеном матрасы, получилась общая спальня мальчиков и девочек. Девочки нашли где-то старую занавеску и разделили «спальню» на две половины – женскую и мужскую. Колхозники дали им котлы, огромные кастрюли, дрова для кухни. Нашлись два повара – парень и девушка, которые сами вызвались кашеварить. Еду готовили в этой «посуде» на дровяной печи.