Цветные рассказы. Том 2

«Я получила Ваше письмо, Борис. Не знаю, как оно ко мне попало, как Вы решились послать его, хотя Вы прекрасно знаете, что я «девушка без адреса». Из полученного текста нетрудно понять, что Вы любите меня и предлагаете мне руку и сердце. Удивительно, откуда в Вас это взялось, я для этого как Вы называете «чувства» никакого повода не давала. Вы уже, наверное, закончили школу, а может быть, и институт, и не должны быть таким легкомысленным, подумать об окружающих, о том, что Ваши мысли, чувства и поступки доставят им хлопоты и неудобства. Даже пытаясь встать на Вашу точку зрения, я не могу разглядеть никакой необходимости в этом чувстве. Вы ведь ни с кем не посоветовались – ни со мной, ни с моим отцом, ни тем более, с моей подругой Жанной Ревенко, прежде чем полюбить меня, и даже прежде чем намекнуть мне о своем чувстве, и продолжаете упорствовать в этом сейчас. Вы нетактично воспользовались мною в качестве объекта своей неуправляемой симпатии, и объяснить это можно только эгоизмом, хотя, конечно, все мы эгоисты. Можно было бы еще Вас понять, если бы это было ослеплением, если бы Вы совершали какие-нибудь безумные поступки. Думаю даже, что это могло бы мне чуть-чуть понравиться. Но ничего ведь этого не было. Было тривиальное объяснение в любви. Жалкие, ничтожные слова. И просить после этого моей руки? Предлагать быть Вашей женой? Это несерьезно! А Вам ведь не мешало бы стать чуть серьезнее. Ну, любите меня, ну, вспоминаете меня каждую минуту – чему тут радоваться? Если бы Вы хоть раз вдумались в этот вопрос, то поняли бы, что по этому поводу нужно подобрать несколько другие эмоции. Что касается меня, то мне Ваши чувства неинтересны – не могу же я интересоваться всем на свете. Я хочу дать Вам один совет, который может пригодиться Вам в будущем – никогда больше не поступайте так в отношении других женщин. Нельзя распускать свои чувства и доходить до того, чтобы объясняться в любви, тем более – предлагать свою руку и сердце. Если Вы спросите, что я отвечу на Ваше второе письмо, я отвечу следующее: письмо Ваше бесперспективно, не имеет будущего и последствий, а значит, писать его не было необходимости. Также нет необходимости писать на него ответ, и чтобы не совершать Вашей ошибки в отношении моего собственного письма, которое Вы в настоящий момент читаете, я его Вам и не написала.

Евгения».

Вот и все, что я хотел сам себе написал. Извините, если получилось резковато – увлекся жанром. При сем, с уважением и любовью, Романов – Тер-Петросян».

Боб положил письмо в голубой конверт, написал домашний адрес Евгении, конверт – в карман. Решил пока его не отправлять.

Зашел по привычке на почту. Диана встретила его как старого знакомого. Боб узнал, что она учится на вечернем, в Текстильном. Второй курс. Впервые за эти несколько дней он говорил о себе без всяких фантазий, так, как есть. «А я – на первом, в Точмехе», – признался Боб. Только что вернулся из колхоза.

Приближалось назначенное время встречи с Лилей, и он направился к Аэрофлоту. Спокойно, без волнения прождал ее положенные полчаса и без всякого сожаления двинулся по Невскому в сторону Московского вокзала.

Боб любил посидеть в «Сайгоне». «Сайгоном» молодежь называла легендарное кафе при ресторане «Москва», на углу Владимирского и Невского, место обитания героев андеграунда, «непризнанной» и гонимой творческой интеллигенции, так называемых «неформалов». Боб брал дешевую чашку кофе, кофе был неважным, но с ним можно просидеть пару часов, и никто не потребует освободить столик. Он доставал карандаш или тонкий фломастер и набрасывал в блокноте интересные сценки. Здорово! И потом здесь каждый чувствовал себя очень комфортно, потому что можно говорить, кто, с кем хочет, и о том, кто, о чем хочет.

«Все у меня будет хорошо, – размышлял Боб. – Да и сейчас хорошо. Не хватает пока жизненного опыта. А это дело наживное. Только не в институте же мне опыта набираться. Очередной инкубатор для птенцов. Надо в армию идти. Пройти жесткую мужскую школу воинской жизни. Жаль, что закончился призыв. Да и возраст у меня еще не призывной. Опять же бронь: я студент вуза с военной кафедрой. Да это было бы правильное решение». И он открыл чистый лист блокнота и написал в военкомат Дзержинского района, в котором он зарегистрирован как допризывник. Так, мол, и так, хочу служить, помогать в защите Родины. Возрастом еще не вышел, но вы проверьте меня. Я могу пятнадцать раз подтянуться, уголок – сорок раз, на лыжах – десять километров – запросто. Водил грузовик по школьному двору и прошел в тире ДОСААФ курс стрельбы из карабина. Сделайте вызов на медкомиссию. Если я вас устрою, пойду в деканат и оформлю академический отпуск на время службы. Надеюсь на ваше положительное решение, неужели вам не нужны парни, действительно болеющие за обороноспособность нашей страны? Борис Романов, 17 лет. Как всегда, аккуратно переписал текст с черновика, положил в голубой конверт и пошел прогуляться по вечернему городу.

Ноги привели его к ярко освещенной витрине японского магазина на Петроградской.