Цветочек. Маска треснула. Том 2 (СИ)

Кошка Амарлиша ринулась к брату, но тот вскинулся и зарычал на неё, и Дел поспешил оттащить жену прочь. Вааш и Ссадаши уже пробивались через толпу на помощь, оставив скалящуюся Дейну на Шширара.

Наагасах с трудом приподнял голову, и гости вздрогнули, увидев полностью почерневшие глаза с красной точкой зрачка.

Глава XXX. Не по плану

Стоило дверям упасть, и гости сразу потянулись на выход. Задержались только те, кто бегство посчитал недостойным.

– Лерра, куда ты так торопишься? – недовольно скрипела пожилая госпожа. – Наши предки не бегали перед врагами, а здесь всего лишь чья-то неуместная шутка.

– Но бабушка… – внучка старухи была сильно напугана.

– Страх давит! – гаркнула та так, что зазвенели люстры. – Ты хочешь быть задавленной этим сбродом? Подай лучше мне руку. И вспомни, милая, где это гостевое крыло. О боги, дворец всё разрастается и разрастается! Зачем императору этот лабиринт?

В коридоре то и дело раздавались смущённые, возмущённые и заинтригованные женские крики: выскакивающие из зала оборотни почти тут же перекидывались в двуногий облик и представали перед почтенной публикой голыми. Столь откровенных нарядов императорский бал не знавал очень давно. Песчаные волки продолжали ходить на четырёх лапах и разъярённо огрызались на всех, кто на них налетал. Особенно ярился тощий и облезлый паттер Иоргон, на фоне крупного и сильного сына казавшийся совсем тщедушным.

В числе последних зал покидали пышущие жаром и холодом варлийцы. Под их лапами ломались дворцовые плиты, звери сердились, и Лесавий мухой метался между ними, пытаясь умилостивить и успокоить.

– Папа, не трогай колонну, – обхватив отца за толстую шею, княжич оттягивал его к выходу из зала. Тот цеплялся зубами за всё, что попадалось на пути.

Другие варлийцы тоже с вожделением смотрели на прекрасный гранит, из которого получилось бы замечательное гнездо, но ослушаться княжича не могли: инстинкты заставляли их уважать приказ самца более рогатого, чем они сами. Но вот князь был более богат рогами, чем сын, и Лесавию приходилось с ним несладко.

– Матери жаловаться буду, – бесстыдно использовал запрещённый приём княжич.

Папа обиженно ревел, но оставлял попытки перегрызть колонну и недовольно топал к выходу.

Туманники тоже задержались и дымными щупами выпихивали из зала тех, кто либо слишком перепугался, либо потерял связь с разумом в зверином облике. Сепуш Хауриц вместе с бледной, но старающейся не показывать своего страха дочерью стоял рядом с группой нагов и предлагал:

– Давайте я его туманом вытащу. Туману ничего не будет, если наагасах его покусает или поцарапает.

– Давайте, – решил за всех император. – Дерри, я что сказал? Живо отсюда!

– Но папа…

– И выводок свой забери! Виконт, будьте любезны…

Ронт понял императора и, подхватив принцессу и Неру под локти, повлёк их к выходу. Но её высочество оказалась неожиданно сильна и вырвалась.

– Я никуда не пойду!

Раашир уставился на дочь с яростью и отчаянием. Но виконт проявил смекалку и, схватив Иллеру за руку, потащил её и Неру к выходу.

– Госпожа! – закричала Иллера, Саная метнулась туда-сюда, не зная, за кем ей следовать.

– Вы… ты… – Дерри тоже метнулась и, разъярённо топнув ножкой, побежала за виконтом, укравшим её свиту.

По залу прокатилось жуткое утробное шипение, а ему вторило торопливое и жалостливое:

– Шаш, милый, болит что-то? Где?

Наагасах так и не смог подняться с пола. И не позволил никому себе помочь. Руки и хвост его по-прежнему подводили. Лаодония силилась его приподнять, но сейчас, когда муж был столь беспомощен, стало особенно заметно, какая она маленькая и хрупкая. Она сидела рядом с ним на полу и крепко-крепко обнимала, прижимала к груди. Шаш тоже стискивал её в объятиях, когтистые пальцы сжимались и разжимались на её спине, а голова нага лежала на узеньком плече. Стоило кому-то пошевелиться, наагасах распахивал жуткие чёрные глаза и начинал угрожающе рычать или шипеть. Хвост яростно ходил по полу из стороны в сторону, словно дикий кот выражал своё недовольство.

Пока никто не шевелился, выглядел Шаш очень трогательно. Он прижимался к жене, обнимал её дрожащими слабеющими руками и, как птенец за едой, тянулся за её поцелуями. Лаодония щедро целовала всё его лицо, голову, уши и шею, гладила, шептала нежные успокаивающие слова. Но если кто-то смел пошевелиться, то наагасах превращался в раненое чудовище – слабое, но готовое унести с собой пару-тройку жизней. А так как он был очень ядовит, такой исход вполне можно было ожидать. Дедушку Вааша он уже успел поцарапать, а дяде Ссадаши прокусил рукав. Они бы его, конечно, всё равно скрутили и выволокли из зала, но Лаодония была категорически против, чтобы с её мужем так обращались. Он же такой беззащитный!

– Я сама его вытащу! – упрямо заявила наагасахиа и, подхватив мужа под мышки, в очередной раз попыталась подняться.

– Да он весит в несколько раз больше тебя! – недовольно проворчал Вааш.

– Где Лилашея носит?! – бесился Ссадаши.