Цветочки Святого Франциска

Так и было. Ибо брат Пеллегрино не стал клириком, но оставлася мирянином, хотя и был ученым человеком, сведущим в Священном Писании. И через свое смирение он достиг высот совершенства в добродетели, так что Брат Бернард, первый сын Святого Франциска, сказал ему, что он был одним из самых совершенных братьев во всем мире. В конце концов Брат Пеллегрино покинул этот мир исполненным добродетели, украшенный многими чудесами как при жизни, так и после нее.

А брат Риньери служил братьям весьма предано и честно, живя в великой святости и благочестии, и стал близким другом и наперсником Святого Франциска. Получив пост Управителя в провинции Анконской Марки, он мирно управлял ей долгое время с великой прозорливостью. И Святой Франциск открыл ему многие тайны. И вот спустя некоторое время, по попущению Господа, великое искушение овладело его душой, что весьма печалило брата Риньери.

Он исполнял строгую епитимью, содержал себя в неумолимой строгости, день и ночь, молясь и рыдая, стремился он избавиться от искушения, но не преуспев в сем, полагал он, что Бог оставил его. Пребывая в великом отчаянии, решил, как последнее средство, обратиться к Святому Франциску, говоря сам себе: «Если Святой, по своему обыкновению, примет меня приветливо и дружески, я могу надеяться, что Бог возымеет жалость надо мной. А если нет, это будет знаком того, что я покинут Господом».

И выйдя он отправился к Святому Франциску, который в это время слег от мучительной болезни и находился во дворце Епископа Ассизи. И Бог открыл ему искушение, которое мучило Брата Риньери, и намерение последнего прийти к Святому. Тогда Святой Франциск, немедленно позвав Брата Льва и Брата Массео, сказал им: «Ступайте, встретьте моего возлюбленного Брата Риньери и, обняв его, приветствуйте от моего имени и скажите ему, что из всех братьев, рассеянных по миру, я люблю его более всех».

И они вышли, встретили Брата Риньери на дороге, заключили его в объятья и сказали то, что велел им сказать Святой Франциск. Послание это было столь сладостно для него и так его утешило, что он был вне себя от радости, и, благодаря Бога всем сердцем своим, пришел он туда, где лежал больной Святой Франциск. И хотя Святой Франциск был тяжко болен, но, едва услыхав, что приближается Брат Риньери, он встал и вышел тому навстречу. Обняв его нежно, он сказал: «Дражайший брат мой Риньери, из всех братьев в мире тебя я люблю особенно». И перекрестив его Святой поцеловал брата, добавив: «Возлюбленный сын мой, Господь попустил тебе это искушение, дабы ты мог обрести великое умножение добродетели твоей. Но если ты не желаешь сего приобретения, Он избавит тебя от искушения».

И, о чудо! Едва Святой Франциск проговорил сии слова, искушение оставило Брата Риниери, и ему показалось, что никогда в жизни он не был искушаем, и был он весьма утешен.

Во славу и восхваление Иисуса Христа и Его бедного слуги Франциска. Аминь

Глава XXVIII Об экстазе, который снизошел на Брата Бернарда, и как тот оставался восхищенным от Заутрени до девятого часа службы

Брат Бернард из Квинтавалле был примером воплощенной благодати Божьей среди бедных последователей Евангелия, оставивших мир ради Христа. Часто дух его возносился к Богу, размышляя по божественном, с тех пор, как воспринял правило Святого Франциска.

Однажды, когда он пребывал в церкви и слушал Мессу, его разум был столь поглощен мыслями о Боге, что брат Бернард замер в восторге и будто бы не заметил момента вознесения Тела Христова[10]. Ибо он не пал на колени и не скинул капюшон, как сделали другие, но оставался неподвижным, с глазами, пытливо устремленными к небу, и оставался в таком положении от Заутрени до девятого часа службы[11]. Придя в себя он обошел весь монастырь, рыдая и говоря громким голосом: «O братья! O братья! O братья! Нет человека во всей этой земле, как бы велик и благороден он не был, который, если ему предложили бы дворец, полный золота, не пожелал бы взвалить на спину мешок монет, дабы овладеть столь великим сокровищем».

И вот небесное сокровище, обещанное любящим Христа, открылось Брату Бернарду. И его разум был столь поглощен этим откровением, что пятнадцать лет его сердце и чувства исторгались к небесам. Во все время сие он не удовлетворял свой голод, хотя и ел то немногое, что ему предлагали. Он говорил, что, если человек не чувствует, что он ест, то его воздержание не в заслугу ему, ибо истинное воздержание есть обуздание себя в том, что приятно твоему вкусу.

Его разум также столь просветился, что многое из божественного было открыто ему, дабы разрешить множество сложных вопросов и объяснить темные места в Писании, что он и совершал с великой легкостью. Его разум был столь отдален и исторгнут от всех земных забот, что он парил, подобно ласточке, над землей, и иногда оставался двадцать, а порой и тридцать дней на вершине высокой горы, размышляя о божественном.