Цветок Америки

– Разве у меня есть власть? – с улыбкой возразил Франц Эккарт. – В любом случае я стараюсь использовать ее как можно меньше, если только речь не идет обо мне самом.

– Начиная с Жанны и кончая детьми все преклоняются перед тобой.

– Я только и делаю, что размышляю, с самых ранних лет.

– И к чему ты пришел?

– К тому, что я знаю очень мало.

Зима оказалась жестокой и для военных операций. Людовик XII захватил Миланское герцогство очень легко, обеспечив себе прикрытие с помощью дипломатических союзов и полностью, сверху донизу, перетряхнув армию. Но легкость эта оказалась обманчивой: вскоре король узнал, что Лодовико Сфорца, герцог и владыка Милана, вернул себе город. Маршалу Тривульцио, назначенному военным губернатором, пришлось капитулировать.

Все предстояло начинать заново. Дорогу в Неаполь, который был второй целью короля, занесло снегом.

Новый источник тревог для Деодата: сможет ли Феррандо приехать? Да и жив ли он? Возможно, французские войска вырезали все население? Ибо до Страсбурга доходили слухи о зверствах, учиненных армией Людовика. Неужели судьба будет по-прежнему расставлять свои ловушки? Однако через несколько дней Деодат получил от Феррандо письмо о том, что он вместе с женой и детьми укрылся в Женеве. Он обещал, что приедет в Лиссабон в условленное время.

В одно январское утро Жанне вдруг опостылели холод и суета в связи с предстоящим отъездом Деодата и Жака Адальберта: она решила отказаться от преимуществ свободного имперского города и уехать в Анжер. Осень жизни уже наступила – к чему терпеть еще и безжалостную зиму, выдуманную палачами испанской инквизиции. Ведь в Страсбурге она застряла только ради Франсуа. Теперь, когда он женат и вновь стал отцом, ей захотелось еще раз ощутить радость существования. Она вопросительно взглянула на Франца Эккарта. Тот улыбнулся ей.

– Ты же знаешь, я последую за тобой куда угодно, – сказал он.

Согретые этой надеждой, они стали ждать весны. Каждому свое путешествие. Огонь подо льдом не погас.

Но тут случилось неожиданное происшествие.

16 Корона в сточной канаве

Впервые весенние дни нового, 1500 года и нового столетия, в ту пору, когда ветер становится не таким холодным, но зато пронизывающим, когда деревья будто не желают замечать удлинившийся день и остаются черными, как засидевшиеся в девках барышни, которые воротят нос от женихов, в двери дома на Санкт-Йоханн-гассе постучались трое посетителей. Двое были в диковинных волчьих шубах, расшитых сапогах и в шляпах, высоких, как каминная труба.

Третий, напротив, выглядел нищим. Благопристойным, но нищим.

Это был Жоашен. В последний раз она видела его на похоронах Об. Каким образом этим людям удалось его отыскать? Положительно, много шпионов развелось в королевстве, и даже в свободном городе Страсбурге.

Жанна, которую гости в шубах именовали баронессой де л'Эстуаль, предпочла не раскрывать рта.

– Вы знаете этого человека? – спросил самый медоточивый из них на правильном французском, но с гортанным выговором и сильным иностранным акцентом, острым и пряным, как запах кориандра при жарке цыпленка.

Однако акцент не был немецким.

Она поймала блуждающий взгляд Жоашена и инстинктивно ответила «нет». Жоашен прикрыл глаза в знак того, что она поступила правильно.

Вспомнив рассказ Франца Эккарта, она догадалась, зачем пожаловали эти люди, чьи экзотические имена ей все же удалось удержать в памяти. Одного звали граф Эрнест Эстерхази, второго – медоточивого – граф Ласло Зилаи или что-то в этом роде.

После отрицательного ответа Жанны им следовало бы уйти; они же, не трогаясь с места, озирались вокруг.

Именно в этот момент Франц Эккарт поднялся из парильни вместе с Жозефом. Заметил ли он их? Он бросил на них рассеянный взгляд. Как бы там ни было, они увидели, как он направился к лестнице.

– Граф Франц! Граф Хуньяди! – крикнул Эстерхази.

Франц Эккарт начал подниматься по ступенькам, не оборачиваясь, словно бы ничего не слышал. Но Жозеф повернул голову. Франц Эккарт с улыбкой взглянул, куда смотрит мальчик, по всей видимости, не придав никакого значения возгласу гостя.

– Граф! – повторил Эстерхази, бросившись к Францу Эккарту.

Тот заметил своего отца и одновременно второго посетителя.

– К кому вы обращаетесь? – спросил он у Зилаи.

– К вам, граф.

– Я не граф, и мне неизвестно имя, которое вы произнесли.

– Мессир, уделите мне толику вашего внимания!

Тон был умоляющим. Франц Эккарт вглядывался в незнакомца.

– Кто вы?

– Я граф Эрнест Эстерхази, посланник венгерского дворянского собрания.

Жанна наблюдала за этой сценой, стараясь сохранить хладнокровие. Неужели ей придется потерять последнего мужчину, который остался в ее жизни?

– Я с вами не знаком, месье. Что вам нужно? – спросил Франц Эккарт, по-прежнему оставаясь на третьей ступеньке лестницы.

– Мессир, вы знаете этого человека? – спросил Эстерхази, указывая на Жоашена.

– Никоим образом.

– Вы не знаете своего отца?

– Мессир, – ответил Франц Эккарт высокомерно, – мой отец – барон Франсуа де Бовуа, и я нахожу ваше поведение дерзким.