Цветок Америки

– Об на небесах, – ответила Жанна.

Разговор принимал не тот оборот, ведь эта Мари, как выяснилось из рассказов венгров, была отъявленной сплетницей. Счастье еще, что Жоашена не оказалось дома: вероятно, он отправился в лес.

– Что же с ней случилось? Она была такая милочка!

– Воспаление легких.

– Да уж, Пифальц – местечко холодное.

Пифальц. Откуда эта болтливая сорока знает, что Об жила в Пфальце?

– А муженек ваш? Не приехал с вами?

– Он тоже на небесах.

– Ой, горе-то какое! – воскликнула старуха. – Жизнь из нас все жилы тянет! Мерзавка распутная!

И смерть, значит, тоже. По обычаю Жанне следовало предложить стакан вина бывшей служанке; впрочем, та уже поглядывала на кухонное окно.

– Стало быть, вы теперь вдова? Женщина в окне – это не управительница ваша?

– Да. Фредерика! – раздраженно позвала Жанна. – Дайте стакан вина Красотке Мари.

– А как зовут высокого молодого человека?

– Франц Эккарт.

– Франзекарт? А малыша?

– Жозеф.

– Как и дедушку. До чего ж они похожи, ваши ребятки.

Это меткое наблюдение говорило о многом. А несносная бабенка продолжала осматриваться: судя по всему, она прекрасно знала, что в доме л'Эстуалей живет еще один человек. Фредерика вынесла Красотке Мари стакан вина. Та смерила ее взглядом.

– Вам нужна помощница на кухню, – заявила она. – Говорят, вы подыскиваете слуг. Мне здешние порядки известны. И я еще бодрая.

В болтовне – да, сказала себе Жанна.

– Я подумаю, – произнесла она вслух.

Итак, старая болтунья все пронюхала. Должно быть, работала на полицейских осведомителей. И на других людей тоже.

– Спросите у булочника, где дом Красотки Мари. Меня тут все знают. Я готова взяться за дело прямо сейчас.

– Спасибо, Мари, – сказала Жанна.

Она проводила ее до садовой калитки. Та в последний раз огляделась и наконец, ушла.

– Не нравится мне эта женщина, хозяйка, – сказала Фредерика. – Она колдунья. И сплетница.

Жанна кивнула.

Она рассказала Францу Эккарту об этом разговоре, и за ужином они вдвоем насели на Жоашена, умоляя его соблюдать осторожность. Больше чем когда-либо нужно было затаиться: не совершать никаких поступков, которые могли привлечь к нему внимание и возродить слухи о его колдовской силе.

После отъезда, а затем и смерти короля Рене Анжер лишился источника самых интригующих и лакомых сплетен. Жанна некогда была принята при дворе этого короля и пользовалась всеобщим уважением, поэтому ее возвращение в город не могло не вызвать интереса.

Естественно, первыми продемонстрировали это священнослужители. Дом л'Эстуалей поочередно посетили отец Лебайи, состоявший при соборе Сен-Морис, и аббат Кусе, настоятель обители Сент-Обен. Оба рассчитывали на пожертвования баронессы де л'Эстуаль, которая, разумеется, не преминет поддержать их добрые дела. Эти люди были хорошо осведомлены: они знали, что Жозеф де л'Эстуаль – банкир, а Франсуа – владелец печатни «Труа-Кле» в Страсбурге. Баронесса обладала значительным состоянием, но не стремилась проникнуть в среду знати, стало быть, долгов не нажила. Сверх того, они в мельчайших подробностях выяснили все родственные связи нынешних обитателей дома. Но только аббат Кусе упомянул Жоашена в разговоре с Жанной.

– Бедный человек, которого я приняла из сострадания и для помощи по дому. Он уже и крышу починил.

Последнее было истинной правдой. Поверил аббат или нет, но удалился он с кошелем, вполне оправдавшим его ожидания.

Однако дом продолжал интересовать многих. Некоторые из них – всегда одни и те же – бродили по улице и пытались заглянуть через изгородь в сад, где чаще всего проводили время Жанна, Франц Эккарт и Жозеф.

Это начинало утомлять, и Жанна обнаружила, что Анжер вовсе не та мирная гавань, которую она надеялась обрести, покидая Страсбург. Причину такого назойливого внимания она угадывала даже слишком хорошо: Жоашен. Сбывались и ее опасения: история с венграми, похоже, не завершилась – презрение Франца Эккарта к предложенной ему короне не убедило венгров и еще кое-кого отказаться от своих планов.

– Замыслы Максимилиана Габсбургского в связи с Венгрией тревожат французского короля, – объяснил Франц Эккарт за ужином. – Людовик Двенадцатый хотел бы посадить на венгерский трон человека, который стал бы его союзником, поскольку именно ему был бы обязан престолом.

– Значит, речь идет о тебе, – сказала Жанна.

Он кивнул. Жоашен следил за ними проницательным взором.

– А ты по-прежнему не хочешь стать королем.

– Конечно, нет. Я хотел бы умереть своей смертью.

– Чума на всех королей! – вскричала Жанна. – Неужели нас до конца дней будут преследовать эти венгерские интриги!

Жозеф, который ничего не понимал, испугался гневной вспышки Жанны – она улыбнулась ему, чтобы успокоить. Можно было не сомневаться, что осведомители скоро пронюхают, что он сын Франца Эккарта и, следовательно, возможный наследник трона. Жоашен, казалось, угадал ее мысли: он смотрел то на ребенка, то на Жанну.

Все начиналось заново, как в те дни, когда Дени замышлял похитить и убить Франсуа.